Она говорила все тише и тише, низко опустив голову.
– Только что я задавал тебе вопрос: «Почему?» – произнес Фредерик. – Но теперь я понял, что на него не существует ответа. Я понимаю тебя и так.
Вирджиния подняла голову и недоверчиво посмотрела на него:
– Что?
– Я понимаю тебя. Я в состоянии понять, что ты не стала ничего говорить Майклу. Представляю, как ты мучилась. Как отчаянно пыталась вытравить эти воспоминания из памяти. Понимаю. Может быть, на твоем месте я поступил бы точно так же.
– Нет, – с глубоким убеждением сказала Вирджиния. – Ты бы ни за что не поступил так низко.
Фредерик слабо улыбнулся. Надо же, как она верит в его непогрешимость.
– Но ведь и я иногда прячу голову в песок, как страус, ты ведь знаешь…
Со сдержанной нежностью он погладил ее по голове. А ведь в последние дни они оба напрочь забыли об этом чувстве…
– Если ты хочешь жить в согласии с собой, Вирджиния, – сказал он, – ты должна открыто признать все, в чем ты виновата. Прятаться от самой себя, почти постоянно находиться одной, а потом кидаться в объятия чужого мужчины, чтобы он снова дал тебе ощущение полноты жизни, просто бессмысленно. И все равно, со мной ли ты живешь или с кем-нибудь другим, – так не годится.
Она кивнула ему в ответ.