— Конечно!
Так. Ну что ж… Значит, будем вспоминать приемы капоэйры… Нет, с металлом все-таки легче. Там хотя бы знаешь, что он не за тобой охотится…
— Чага! А вот ты как-то говорила, что твои родственники могут принять нас в семейство… А если не родственники? Примут?
Холодный, несколько презрительный взгляд через плечо.
— Примут. Если ты там найдешь себе женщину, а я — мужчину.
— Ясно… — пробормотал он, помрачнев. — Тогда это, конечно, не подходит…
— Почему?
Влад резко натянул поводья. Седой оскорбленно фыркнул и остановился, мотнув породистой головой.
— То есть как — почему? — От обиды у Влада даже голос сорвался. — Да потому что я уже твой мужчина!
Не менее резко Чага осадила Рыжую и, круто развернув, бросила ее на Влада. Как на таран шла. Запрокинутая, оскаленная морда Рыжей и не менее искаженное смуглое лицо Чаги. Растопыренная пятерня шарит за седлом — вот-вот кистень достанет…
— Ты сначала у меня камни отбери! Мужчина!
Снова крутой поворот — и Чага, не оглядываясь, поехала прочь. В прежнем направлении. Спина — выпрямленная, злая.
Некоторое время Влад остолбенело смотрел ей вслед, сидя на переминающемся, но не двигающемся с места Седом, потом осторожно высвободил ногу из мягкого кожаного стремени и соскользнул на землю. Слабо толкнул зверя ладонью в мощный, тщательно вычесанный бок.
— Иди, Седой… — приказал он перехваченным горлом. — Иди… Догоняй…
Повернулся и побрел в степь. Хватит… Всякому унижению бывает предел… Да, он не мужчина… Он не землекоп, он не наездник, и голыми руками убивать он тоже не умеет… Он просто пилот первого класса, имевший глупость остаться в живых…
Горько скривив рот, он брел, раздвигая редкую высокую траву и жалея только об одном: что под ногами — ни одного осколка… Хотя зачем осколок? За пазухой есть еще нож, к счастью, не выброшенный Чагой… Отойти подальше, выпустить лезвие — а там уже металл сообразит, как с ним поступить…
Над плечом раздалось знакомое фырканье, и в шею ткнулись влажные зубы зверя. Сзади шуршала ломкая суставчатая трава, и мягко ступали тяжелые неторопливые копыта.
— Не надо, Седой… — сдавленно попросил он, — Не надо, иди…
— Влад… — Тихий голос Чаги.
Он обернулся. За ним шли оба зверя. Чага глядела с седла печально и растерянно.
— Влад, тебя убьют…
Повернулся и побрел дальше. Трубчатые травы сами подворачивались в руки и, если вовремя не разжать кулак, натягивались и лопались с. тихим и каким-то неимоверно тоскливым звуком.
— И меня убьют тоже, Влад…
Остановился. Постоял, опустив голову. «Сил моих больше нет… — беспомощно твердил он про себя. — Сил моих больше нет…» Стиснув зубы, качнулся в сторону степи…