Достаточно напомнить о том, что и сегодня (а не только в начале 90-х!) большая часть рынка парфюмерно-косметических товаров в России представляет собой фальсифицированную продукцию, что от отравлений алкоголем умирает около 40 000 человек в год, что 4/5 импортируемых товаров легкой промышленности минуют таможню или растаможиваются по левым схемам и т. д. и т. п., чтобы понять, на чем зиждется пресловутая конкурентоспособность замечательного нового российского предпринимателя.
Недаром сам «Эксперт» неоднократно констатировал, что большая часть российских торговых сетей не выдержит конкуренции с западными торговыми сетями, что отечественные производители парфюмерно-косметических товаров смогут продержаться лишь в узких сегментах рынка, что точно таковы же перспективы отечественного швейного производства и т. д.
Надежды на то, что такой бизнес за ближайшие 7–10 лет выполнит работу по насыщению внутреннего рынка и откроет дорогу к экспансии в таких областях, как образование, дизайн и научно-технические инновации, построены на песке. Страна с широкомасштабной экономикой и крупным внутренним рынком не может перейти к инновационному развитию только за счет роста потребительского сектора, торговли и рынка недвижимости, да еще и столь «мощных», какие есть у нас. Не обеспечат эти отрасли сами по себе и необходимый уровень жизни. А ведь без высокого уровня благосостояния значительной части трудящегося населения о постиндустриальном обществе можно забыть.
Все очень просто: чтобы пойти по дороге постиндустриального прогресса, нужно сначала обеспечить себе достойную индустриальную базу. Без высочайшего уровня производительности в промышленности не будет и опережающего развития в сфере услуг, и высокого благосостояния.
Если бы Россия могла в одночасье стать мировым монополистом в сфере НИОКР, то можно было бы и плюнуть на собственную индустрию – пусть на нас поработает все остальное мировое хозяйство. Можно было бы строить индустриальное производство не у себя в стране, а выпихнуть значительную часть его в зарубежные филиалы своих ТНК (как это сделали США). Но для этого надо, во-первых, иметь что выпихивать, а во-вторых, иметь свои мощные ТНК. Однако все это из области чистых фантазий – реально подобные варианты для нас не проходят. Придется делать все самим. Неужели это не понятно авторам «Постколониальной матрицы»?
Не знаю. Однако редколлегия журнала «Эксперт», во всяком случае, знакома и с другими позициями. В том же номере журнала, где опубликована «Постколониальная матрица», можно увидеть статью «Кто оплатит издержки глобализации». Разумеется, статья не дает прямого ответа на этот вопрос (ибо, если отвечать честно, он будет крайне неудобен). Однако у авторов достает здравого смысла, чтобы констатировать «противоречие между локальным характером большинства российских промышленных предприятий и глобальной экономикой, в которую они уже помещены». А что же из этого следует? А вот что: «Сейчас резервы роста российской промышленности, обеспечивавшиеся слабым рублем и низкими по сравнению с мировыми внутренними ценами на отдельные виды ресурсов (сырье, услуги транспорта и энергетики, рабочая сила и проч.), оказались фактически исчерпанными. Дальше экономический подъем должны обеспечивать новые факторы, связанные с интеграцией российской экономики в мировую» [16] . Это уже малость пооткровеннее, чем точка зрения казенного предпринимательского оптимизма.