На лице Воока появилось хитроватое выражение, и также хитровато зазвучал его голос:
— Должен заметить, что в своих вопросах вы чрезвычайно щепетильны, господин Драхвитц.
Драхвитц покачал головой.
— Ну нет, господин Воок. Это лишь предположение. А что вы будете говорить, когда комиссар Шоппенхауер зажмет вас в тиски? Лед, на котором мы стоим, очень тонок, господа!
— И как же выпутаться из этого неприятного положения?
— В этом-то и весь вопрос.
— Я просто не понимаю, — вмешался в их разговор Шлихтинг, — что Воок имеет против вашего расследования? Даже если это убийство! — Он повернулся к торговцу антиквариатом. — Почему вы упираетесь?
— Вы действительно не понимаете, Шлихтинг? — спросил Ландгут, который, забавляясь, следил за дуэлью между. Драхвитцем и Вооком. — Подумайте сами! Имя Воока, имя будущего министра, оказывается в центре следствия по убийству, да еще перед самыми выборами! Что скажут избиратели?
— Естественно, это нежелательно перед выборами, — замялся Шлихтинг. — Лично мне было бы жаль, если шансы Воока упадут, но все же я не склонен таскать ему каштаны из огня!
— А вам и не нужно. Шлихтинг. — Антиквар широко улыбнулся.
— Что мне не нужно?
— Таскать каштаны из огня. Когда прогремел выстрел, я стоял, как доказано, на другом берегу речки. А там, откуда стреляли, стояли вы!
Шлихтинг вздрогнул.
— Не только я! Фреезе, например, тоже!
— Ах! Друг убитого!
— До этого вы говорили о несчастном случае, — вклинился в разговор Ландгут.
Воок повернулся к нему.
— А я и не опровергаю.
— Ландгут, Майнельт и Аэлиг тоже были на том берегу, — настаивал Шлихтинг.
Драхвитц улыбнулся.
— Аэлиг, который до тридцать третьего года был социал-демократом, а после войны считался умеренным? Оригинально!
— Какое отношение имеет прошлое Аэлига ко всему случившемуся?
— Вы забываете о мотиве… несчастного случая.
От этих слов даже у Ландгута исчезла с лица улыбка. Он осторожно спросил:
— Вы связываете убийство Геердтса с этим несчастным случаем?
— Ох. Боже мой!
— Тогда речь должна идти об одном и том же преступнике или об одной и той же группе лиц?
— Между нами, монахами, говоря, да! — ответил Драхвитц.
— Ну, тогда я могу быть за себя спокоен, — доложил Ландгут. — Меня нет в коллекции Геердтса, и поэтому у меня отсутствует всякий мотив.
— А вы вообще выставку видели?
— В свое время я осмотрел ее в Гамбурге, — ответил Ландгут после некоторого замешательства.
Драхвитц повернулся к Вооку:
— А вы?
— Я знакомился с ней во Франкфурте, — спокойно произнес антиквар. — Меня там тоже нет.
Взгляд советника уголовной полиции медленно перешел на Шлихтинга. Зубной врач торопливо заговорил: