– Вы рассчитываете навсегда остаться в Италии? – спросила ее София.
Не выдержав, Стевен крикнул:
– Ну хватит, мама! Это уж слишком.
София бросила на сына непонимающий взгляд.
– В чем дело, Стевен? Разве я сказала что-то ужасное? Просто спросила девушку о ее планах.
– Ты все хорошо понимаешь!
Голоса становились все громче. Вжимаясь в кресло, Дайнека в ужасе смотрела на Ивано. Не обращая внимания на метившую в его рот ложку, он со страхом переводил глаза с брата на мать и снова на брата. Как будто пытаясь заглушить перепалку, он тихо завыл. Постепенно этот вой превратился в рев, который совсем перекрыл раздраженные возгласы.
Улаф вскочил из-за стола и подбежал к сыну. Когда Ивано замолчал, сиделка увезла его из комнаты.
– Пойдем. – Стевен взял Дайнеку за руку и заставил ее подняться с места.
– А как же…
– Пойдем, – повторил он.
Она послушно вышла, кивнув на прощание Улафу.
– Вы ненавидите меня… вы все ненавидите меня. За что?! – Из столовой доносился плачущий голос Софии.
Дайнека оглянулась. Сквозь стеклянную дверь увидела, как Улаф обнял жену и крепко прижал к себе.
Дайнека не отрываясь смотрела в ночное небо. Искрящийся космос был так близко, что огромное арочное окно в комнате Стевена казалось вратами во Вселенную.
Стевен заговорил первым:
– Никогда не смогу понять отца. Что это? Лень, привычка или трусость…
Дайнека не отвечала, она понимала, что и у нее нет ответов на эти вопросы.
– Не зная нашей семьи, – продолжал Стевен, – можно подумать, что брак – это союз двух людей, каждый из которых имеет право на уважение и любовь.
Дайнека пыталась подыскать нужные слова:
– Ты не можешь знать всей правды об их отношениях.
Она вспомнила сцену, которую, обернувшись, увидела в столовой, и задумчиво улыбнулась. Потом спросила:
– Скажи, чей портрет висит в коридоре у кабинета твоей матери? По-моему, этот человек чем-то похож на тебя.
– Правда? А я-то думаю, кого он мне напоминает! – рассмеялся Стевен. – Это мой прадед Николо. Занятный был старикан.
– Ты что-нибудь о нем знаешь? – спросила она.
– Знаю ли я о нем? – усмехнулся Стевен. – Попробовал бы не знать. В нашей семье эта история почитается пуще Священного Писания.
– Расскажи…
– Тебе интересно?
– Да.
– Начало ты уже слышала: полуграмотный южанин, сделавший сам себя. Сирота без роду без племени к сорока годам стал богатейшим человеком в округе. История его обогащения отнюдь не похожа на рождественскую сказку. Но об этом в нашей семье предпочитают молчать.
– Речь идет о чем-то незаконном?
– И да, и нет. В старости Николо Береньоли стал уважаемым членом общества: промышленник, меценат, общественный деятель. Однако в начале его карьеры есть немало белых пятен.