- Не надо.
- Надо, девочка.
- Ты... будешь думать, что меня слишком легко сделать.
- Не буду. Зато я думаю, что на тебе надето слишком много лишнего. - Он аккуратно вытащил у нее из ушей сережки и положил на столик, потом снял с нее туфли и отключил телефон.
Она откинулась на диванную спинку, готовясь к продолжению атаки.
- У тебя такое нежное тело. - Саймон налил вина ей и себе.
Через минуту он сказал:
- Ей-Богу, нашему брату нужны какие-нибудь курсы по расстегиванию ваших лифчиков. А-а, понял, застежка впереди, - немного повозившись, сообщил он.
Руки Саймона гладили ее спину под свитером, он целовал ее глаза, и волосы, и губы. Она не могла даже предположить, что он окажется таким нежным.
Тут его пальцы скользнули под пояс красной юбки, и Гэрриет невольно дернулась.
- Нет! - вырвалось у нее.
Как объяснить ему, что она бы вовсе ничего ему не позволила, не будь она так очарована им и его талантом?
- Ну, не упирайся, малышка, - прошептал он. - Или ты надеешься, что меня тоже можно выставлять на ночь за дверь, как цветы из больничной палаты?
Гэрриет открыла рот от изумления.
- Ты читал письмо Джеффри?!
- Оно валялось на снегу, и я его поднял. Я тоже рад, что ты села на таблетки, - возможно даже, не меньше его.
- Нельзя читать чужие письма, - сердито сказала она.
- Нельзя, но иногда приходится: например, если надо знать, что люди пишут друг другу о тебе. Так кто такой этот Джеффри? Чем он занимается?
- Он морской биолог.
- Ничего, не всем же быть гениями.
- Он очень умный, - обиделась она за Джеффри. - Он приехал из Плимута.
- Крошка, из Плимута не приезжают. Из Плимута бегут, - пробормотал Саймон, пытаясь расстегнуть пояс ее юбки.
- Пожалуйста, не надо так сразу, - слабо взмолилась она. - Я же еще совсем тебя не знаю.
- Много лишних слов, - сказал он. - Зачем вообще говорить о том, что надо просто сделать? Ведь это так прекрасно.
Тут в нос и глаза Гэрриет полезли шерстяные ворсинки, потому что Саймон начал стягивать с нее свитер.
- Там сзади застежка, - жалобно пролепетала она, чувствуя, что сейчас у нее оторвутся уши.
- Ну же, не бойся. - Он наконец высвободил ее из черного мешка и за руку стянул ее на пол. К дыму яблоневых поленьев примешивался лавандовый лосьон Саймона и звериный запах белого мехового коврика под ее спиной. Последние силы покинули Гэрриет. Сейчас это случится, стучало у нее в висках.
- Будет... очень больно?
- Когда до этого дойдет, я так тебя заведу, что ты ничего не почувствуешь, - шепотом пообещал он.
Через несколько минут отзвучали последние жизнерадостные аккорды Амадея Моцарта, и теперь в комнате слышалось только прерывистое дыхание Гэрриет да потрескивание поленьев в камине.