Бадал отвесил низкий поклон и, пятясь спиной к выходу, исчез за тяжелым дверным пологом.
Повелев слуге расстелить ему постель, хан Кюлькан хотел было лечь спать. Но тут появился гонец от хана Бури, стан которого находился в степи, в трех перестрелах из лука от лагеря хана Кюлькана.
Хан Бури спешно звал Кюлькана к себе на совет.
— Что случилось? — Хан Кюлькан недовольно взглянул на гонца. — До утра нельзя подождать?
— Нельзя, господин, — ответил гонец, почтительно прижав ладонь к груди. — В степи, к югу от стана Бату-хана, появилась конница урусов. Урусы подкрались, как волки, и напали на становище хана Байдара, убили многих его людей, разогнали табуны его. Хан Байдар просит о помощи.
Кюлькан мигом вскочил с ложа, его сонливости как ни бывало! Рявкая на слугу, он стал торопливо облачаться в боевой наряд. Другого слугу Кюлькан послал к своим конюхам: пусть готовят лошадей ему и его телохранителям.
— Куда ты, мой бесстрашный? — Тулусун-хатун подскочила к хану Кюлькану. — В такую темень!
— Слышала, урусы напали на лагерь хана Байдара? — промолвил Кюлькан, не глядя на жену. Он затягивал на талии пояс с пристегнутой к нему саблей. — Бури зовет меня на совет. Надо что-то делать, а не сидеть сложа руки!
— Я понимаю, хан Байдар доводится Бури родным дядей, но ты и Бури находитесь в головном отряде всего монгольского войска, — сказала Тулусун-хатун, уперев руки в бока. — Не ваше дело беспокоиться о том, что творится в тыловых туменах. Для этого есть ханы правого и левого крыла. Это их забота! Если Гуюк-хан проспал появление урусов, пусть он и исправляет свою оплошность! Там же неподалеку становище хана Менгу. Уж ему-то гораздо сподручнее оказать помощь хану Байдару, нежели тебе и Бури.
Тулусун-хатун в дневное время любила покататься верхом на коне между разбросанными по степи татарскими становищами, поэтому она прекрасно знала, где какой тумен находится. Знала Тулусун-хатун и всех ханов наперечет, поскольку была дружна со многими ханскими женами.
— Я знаю, что делаю, — сухо обронил Кюлькан, взглянув на жену, перед тем как покрыть голову высокой монгольской шапкой с меховой опушкой.
Кюлькан вышел из юрты, в спешке даже не обняв супругу.
Тулусун-хатун это не понравилось.
— Хан Бури слишком много себе позволяет, вызывая к себе моего мужа посреди ночи! — ворчала она, глядя на то, как Моисей вновь раскладывает на ковре палочки в четыре ряда. Он был полон решимости отыграться.
— А ты упорен, Мосха! — с одобрительной улыбкой промолвила Тулусун-хатун, усаживаясь на ковер напротив Моисея. — Это мне нравится в тебе. Мужчина и должен быть таким!