— Это Шуркина сестра Майя, — усмехнулся Буданов. — Поэтесса. Непризнанная…
— Одинокая гармонь, приглашенная специально для тебя, — уточнила она.
— Это ее проблемы, — отмахнулся Буданов.
«Теперь и мои тоже», — пророчески подумала Леля.
Они спустились к уже накрытому огромному столу, и день покатился к вечеру, а вечер к ночи. И так все было весело и непринужденно, что Леля, хоть и оказалась в центре внимания, расслабилась и успокоилась. И только одно обстоятельство тревожило ее и огорчало: холодные глаза Майи, неотступно следящие за ней.
Совсем уже поздним вечером они сидели в гостиной у пылающего камина. Потрескивали поленья, завывал за окнами ветер, светила огоньками наряженная к близящемуся Новому году елка, и Буданов пел, подыгрывая себе на гитаре.
Она смотрела на него, замирая от удивления и счастья, и он ловил этот обжигающий, тревожащий взгляд и был в ударе, как-то весь открылся навстречу ее теплу и свету, прежний Петька Буданов, тот, давний, еще не раненный предательством. И все сидели, околдованные спектаклем, разыгрываемым этими двумя, вечным как мир, и каждый раз неожиданно новым. Кроме Майи. Кроме Майи, конечно.
Она-то и оборвала идиллию, разрушив чары своим резким голосом:
— Да мы что, братцы, очумели совсем? Времени два часа ночи. Завтра будем спать до обеда, а как же лыжи?..
Леля поднималась по лестнице, и ее сердце стучало так, что казалось, удары разносятся по всему дому.
Буданов шел следом, она спиной ощущала его взгляд и, войдя в комнату, резко обернулась, словно ожидая нападения. В глазах ее полыхал… ужас?
Он взял свою сумку, пожелал ей спокойной ночи и вышел, тихо прикрыв за собой дверь.
Леля почти не спала в эту ночь. Лежала, прислушиваясь к редким, вкрадчивым звукам спящего дома. Ждала осторожных шагов? Легкого скрипа открываемой двери?
Под утро она задремала и в тревожном этом полусне вдруг почувствовала, как кто-то присел на ее постель, склонился к лицу, овевая его своим дыханием. Она распахнула ресницы, оглушенная мощным выбросом крови…
В неверном свете занимающегося дня над ней стоял огромный серый кот, пристально глядя круглыми желтыми глазами.
— Ты кто? — шепотом спросила Леля, стараясь унять бьющееся в горле сердце.
Кот тяжело спрыгнул на пол и медленно вышел, подрагивая черным кончиком поднятого трубой полосатого хвоста.
Леля вздохнула, вылезла из-под одеяла и отправилась в ванную комнату.
Она хлопотала на кухне, куда дружно начали подтягиваться прочие обитатели дома, привлеченные дразнящими запахами кофе и поджаренного в тостере хлеба.
Последним появился Буданов, чисто выбритый, свежий, веселый. И Леля с досадой подумала, что, значит, хорошо выспался и ничем не опечален…