— Это я не усну… — загадочно предрекла Леля. — А ты спи!
— У тебя же день рождения! — спохватилась Катерина. — Когда же я тебя поздравлю? И цветы мои завянут…
— Ничем не могу помочь, — быстро сказала Леля, глядя на открывающуюся дверь и отключила мобильный.
— Кому требуется помощь? — поинтересовался Буданов, входя в комнату со своей дорожной сумкой.
— Мне! — улыбнулась она.
— А в чем проблема?
— Я хочу прорваться в ванную!
— Иди, там никого нет — темно и дверь открыта.
Она подхватила халат и, ловко увернувшись от его протянутых рук, скользнула за дверь. А когда вернулась, в комнате было темно. И она обрадовалась этой спасительной темноте, замерла на пороге, пытаясь успокоиться и восстановить дыхание.
Сердце билось редко и так сильно, что она вся дрожала от этих мощных ударов, и далекий чей-то голос, едва пробиваясь сквозь нарастающий звон в ушах, шептал ей: «Ну, тихо, тихо…»
Или это Буданов зовет ее, манит? «Иди сюда, Леля! Иди ко мне…»
И она пошла медленно, как сомнамбула, будто в дивном сне, скинула халатик и легла рядом с ним на холодные простыни, мгновенно покрывшись «гусиной кожей». Он обнял ее, привлекая к себе, и она вздрогнула всем телом, подпрыгнула, словно огнедышащая змея обвилась вокруг ее талии.
— Э-эй! — Он наклонился к ее лицу, вглядываясь в широко открытые глаза. — Что с тобой, Леля? Что случилось? Все будет так, как ты захочешь…
Она обхватила его руками, притягивая к себе, пряча голову на его груди, и прошептала:
— Я хочу сказать тебе одну вещь…
— Ну, говори эту вещь. — Он гладил ее спину, пытаясь успокоить, понимая, что она боится беременности и стесняется сказать о презервативе. — Все будет хорошо. Не тревожься. Я все сделаю…
— Я должна предупредить тебя…
«Ах, вот в чем дело! — усмехнулся Буданов. — Гнетет потерянная невинность! Опасается, что меня это может… разочаровать? Да она просто тургеневская девушка! — умилился он. — Другой бы и в голову не пришло…»
— Не думай об этом! — великодушно отпустил он ее грехи. — Ты взрослый человек и сама решаешь…
— Петя! — взмолилась она и уперлась кулачками ему в грудь. — Я хочу сказать тебе, что я… я девственница…
— В каком смысле? — тупо спросил он.
И его ошеломленность странным образом успокоила Лелю. И, опрокидывая его на спину, она, дивясь собственному бесстыдству, заскользила губами по его вздрагивающему телу и многообещающе прошептала:
— А вот я сейчас тебе объясню…