– Что ли, на самом деле обиделась? – натурально изумился Гена и взглянул на Борю.
– Я тебе говорил? Говорил? – чему-то радовался Борис. – Москвичи же шуток не понимают. – Очевидно было, что приятели продолжали ранее начатый спор.
– Вообще-то мы ребята не злые, просто иногда звереем от наглости столичных. Вот тебя крайней и сделали, – растолковал плохо соображающей Таське Боря.
– Ты на батю не держи зла, – добавил Гена.
– Меня крайней? – обрела голос Таська.
– Так я и говорю, – рассердился Гена, – мы признаем и раскаиваемся, и все такое…
– Может, пройдете? – встряла хозяйка. – Как люди, посидите, за столом потолкуете? – Ленка сбросила куртку, кроссовки и стояла в мятой леопардовой майке, от которой отчетливо подванивало дымком.
– Можно и пройти. Чай у тебя есть?
– Чай? – зло переспросила Таська. – А слюней сладких не желаете?
– Мы это, – предпринял еще одну попытку Гена, – мы того… нагрубили. Так ты того… не злись на нас.
– А-а, так это вы так извиняетесь, – уразумела Таисия. Еще немного, и она окончательно свихнется с ними.
– Ну, – снова буркнул Борис.
– Извинились?
– Таисия, – осадила ее из кухни Лена, – не заводись. Сказано же: ребята раскаиваются. Будет тебе рыба с икрой.
Таське показалось, что она ослышалась.
– Что-что? Будет?
– Ну. – Боря, очевидно, перешел с вербальной системы на сигнальную.
– Ребята, руки мойте, и к столу, – пригласила Ленка, выглядывая в куцый предбанничек.
Борис сбросил бушлат, Гена – куртку, похожую на плащ-палатку, все комом свалили под вешалкой на пол и замялись.
– Можете не разуваться, – спасла положение Ленка.
– А куда вы дели своего защитника природы? – с неприязнью спросила Таська. Отсутствующий противник открывал широкие возможности для нападок.
– Никуда не дели – домой отвезли. Он еще пару дней будет квасить.
– А как же рыба без него? – съязвила Таська, но друзья не приняли ее сарказма.
– Так как тебе наше предложение?
– А вы не боитесь, что он вас взгреет за самоуправство?
– Это вряд ли. Скорее наоборот. Отоспится и начнет нас плющить из-за тебя. Скажет, что это мы во всем виноваты – недоглядели. Зачем, скажет, ему такие помощники и друзья, которые не могут удержать его от ошибок. То есть он не так, конечно, выразится, но смысл будет этот.
Таська живо представила, как мрачный Анохин приходит в себя и начинает вешать всех собак на ближайшее окружение – на Гену с Борей. Человек, который рыбу называет своими детьми, способен на многое. Может, он в минуты раскаяния хлещет плетьми себя и своих верных вассалов по спинам.
Под Таськины размышления вся компания перебазировалась из коридора на кухню, где их ждал крепкий чай, розетки с вареньем из жимолости, а в плетенке высилась горка ванильных сухарей.