– Нет резона уходить из Ирака полностью. Россию заставили списать 90% весьма значительных иракских долгов. Но у нас не та ситуация, чтобы нести экономические потери. Я надеюсь, что решение министра обороны достаточно взвешенное, выявлены и проанализированы нынешние и последующие риски.
– Как бы вы оценили реальность появления у Ирана собственной атомной бомбы? Не приведет ли иранская ядерная программа к созданию оружия массового уничтожения?
– Мне трудно оспаривать мнение МАГАТЭ, которое в резолюции по поводу иранской энергетической ядерной программы констатирует отсутствие такой угрозы. Другое дело, давняя мечта иранских лидеров, начиная от шаха и, думаю, до нынешних правителей, получить ядерное оружие. Хотя бы для того, чтобы чувствовать себя в безопасности от тех же Соединенных Штатов. Но только не в агрессивных целях, я таковых у Ирана не вижу. Увлечение идеей экспорта исламской революции давно прошло, поскольку стало очевидно: ничего хорошего ни Ирану, ни другим мусульманским странам она не дала. Ираном сейчас руководят вполне рациональные и прагматичные люди. Они хотят быть самостоятельными, а не обслуживать чьи-то интересы. Пытаясь разрядить сгущающуюся над страной атмосферу, иранские лидеры готовы на время приостановить ядерную программу, позволить европейским экспертам сделать свои выводы. США же настаивают на безоговорочном свертывании этих программ. Вам это не напоминает предвоенную ситуацию с Ираком?
– Но лидеры США тоже прагматики. Что же за магнит притягивает их в Иран?
– Началась великая битва за передел мировых нефтяных запасов. Энергетические резервы на планете истощаются, прирост разведанных запасов нефти отстает от добычи примерно в десять раз и с 1990 года не восполняет того, что добывается. Некоторые исследователи предсказывают пик кризис с углеводородными ресурсами в 2033 году. Пик добычи нефти уже пройден, дальше показатели будут только снижаться. Примерно то же самое немного позже произойдет с запасами газа. По потреблению нефти США сейчас уверенно лидируют в мире, а вот с ее добычей на территории страны дела обстоят куда хуже. Нефтяные корпорации поняли, что пора предпринимать решительные действия. Крошечный Кувейт, который меньше Нью-Джерси, стоил «Бури в пустыне»: его запасы углеводородов втрое превышают запасы всех североамериканских штатов. Кстати, сразу же после вторжения в Ирак один из «ястребов», заместитель министра обороны США Вулфовец, назвал главной причиной этого предприятия нефтяные интересы. Красноречивое признание сделал, выступая в штате Огайо, и Джордж Буш. По его словам, сейчас уже больше половины необходимой нефти США получает из-за рубежа, зависимость от импорта энергоносителей увеличивается, что угрожает национальной и экономической безопасности страны. В американской политике и на Ближнем Востоке, и на Среднем, да и в общемировой тоже, все более важное место занимает именно нефтяной фактор. Ирак – пример абсолютно откровенный. Если американцам удастся вернуть к прежнему состоянию зависимого младшего партнера и Иран, это будет означать контроль над самыми большими нефтяными месторождениями мира. Они начнут диктовать нефтяную политику и мировые цены.