— Я еще не начинаю стареть? — время от времени спрашиваю я у Фионы.
— Нет. А я? — неизменно задает она мне тот же вопрос.
Ну, у мужчин эта проблема рассматривается совсем в другом аспекте, верно? Не надо забывать, что девяносто девять процентов всех голливудских сценаристов и режиссеров — мужчины. А это означает, что дряблые состарившиеся экземпляры вроде Майкла Дугласа, Шона Коннери и Ричарда Гира уже давно стали архетипами мужественности. А бесплатные проездные билеты на автобусы, которые выдаются по старости, мужчины могут предъявлять с гордостью, как медали. Они даже в возрасте семидесяти пяти лет могут подъехать, используя свою подставку с колесиками для передвижения стариков, в веселую компанию — и все равно определенно найдут себе кого-нибудь на вечер.
Иногда я фантазирую и представляю себе, что все в мире теперь происходит наоборот. Например, почему бы не сделать продолжение «Очаровательной мисс Дейзи»? Или прямо на экране можно показать, как пожилые женщины, директора компаний, трахают своих молоденьких сотрудников прямо у себя в кабинете, прижав их к шкафчику с документами. Ага, вы сразу вспомнили «Выпускника», да? Но это же было сто лет назад! Да и Энн Бэнкрофт трудно сравнить с Торой Херд, верно?
Да-да, я боюсь старости. Или, вернее, мне страшно даже подумать о том, что я буду выглядеть старухой. И стану одной из тех незаметных пожилых леди, которые в парке жуют беззубыми челюстями свои бутерброды. А еще они живут одними только воспоминаниями о ветчине с маринованными огурчиками.
Неожиданно все вокруг меня начинает двигаться со страшной скоростью. Я понимаю, что последние 365 дней могли бы запросто уложиться в один из вечеров, прожитый мной еще тогда, когда я училась в школе. И если вам кажется, будто это очень странно, что для меня одна неделя девятилетней давности все еще имеет огромное значение, то я это могу легко понять. Более того, сейчас она для меня даже еще дороже, чем была тогда.
День выдался на удивление жарким. В Лондоне редко бывает так, чтобы в августе вы постоянно ощущали невыносимую жажду, да еще, чтобы язык прилипал к нёбу, а каменные здания казались бы вам резиновыми. Зеленый Парк. Именно здесь мы договорились встретиться. В конце концов, это всего лишь через дорогу от Галгери. Правда, сегодня парк надо было бы переименовать в Зелено-Желтый в честь жаждущих воды голых участков, где трава была подстрижена.
Я прищурилась и наблюдаю за тем, как он приближается. Его образ смешивается с пляшущими точками перед моими глазами. Он красив, очень красив, а ремень его сумки диагональю проходит по его широкой груди, подчеркивая ее идеальную форму. Теперь он подошел ближе, и я могу получше рассмотреть его лицо — хмурые густые брови, словно решившие противоречить его теплой приветливой улыбке, и все это обрамлено такими бесподобными локонами херувима.