И с этого мгновения каждое действие неизбежно влекло за собой следующее.
Нет, даже не совсем так.
Все получилось не так уж и гладко. Мы не знали, куда девать руки и ноги, неловко совали их, куда попало, но кончилось все тем, что мы начали обниматься и целоваться. Причем целовались так, как это делают тинэйджеры — с открытыми, как в зевке, ртами, наклонив голову под прямым углом к туловищу. Наши губы оставались склеенными, наверное, часа два, прежде чем Алекс аккуратно отстранился от меня и поинтересовался:
— Тебя, случайно, не тошнит?
— Нет, мне уже гораздо лучше, — тут же убедила его я.
И мы продолжали всасываться друг в друга, доставая языками до гланд, но теперь уже угол наклона находился в горизонтальной плоскости. Мы неумело мяли и тискали друг друга и заглотили по ведру слюней каждый. Потом он положил руку мне на грудь и перестал шевелиться, просто ожидая, что будет дальше.
— Ты мне д-давно нравишься, — сразу очаровал он меня своим признанием.
— И мне тоже. То есть ты мне нравишься, я хотела сказать.
— Правда? Честно?
— Да. Конечно.
— Сильно?
— Очень.
— Больше, чем Джейми Малрян?
— Ага. Намного больше.
— Больше, чем Даниэль? (Даниэль Браун был лучшим другом Алекса.)
— Определенно.
— А как насчет С-саймона Эдкока?
— Фу-у! От него же воняет.
Ну, это была уже преднамеренная ложь. Саймон Эдкок (он же Большой Петушок) был, конечно же, неотразим. Чего стоили его короткие иссиня-черные волосы, бледная чистая кожа и чуть прищуренные глаза, совсем как у Джеймса Дина! Правда, между ушей у него практически ничего и не было, но, как известно, Ай-Кью — далеко не номер один в списке привлекательных качеств для парня у девочки-тинэйджера.
— Но он нравится всем.
— И тебе тоже?
— Нет. Не говори глупостей, хотя ты их уже успела наболтать.
— Ничего подобного. Я считаю, что он просто отвратительный.
И тогда он совершенно неожиданно заявил:
— А у меня есть п-презерватив.
На что я тут же кокетливо отреагировала:
— Это чудесно.
Мы снова немного повозились и потискались, а потом все же решили запереть дверь и раздеть друг друга.
— Это у меня будет в первый раз, — сообщила я Алексу, пока он возился с застежкой моего чудо-лифчика.
— Да? — ничего не выражающим тоном отозвался он, произнеся это слово между вымученными «черт» и «вот дерьмо», пока сражался с бюстгальтером.
Оставшись без одежды, мы тут же скользнули под покрывало на кровати взрослых и начали гладить друг друга. Вернее, гладил в основном он, а я поначалу просто тихо лежала. Мне было страшно от одной мысли, что я сейчас там у него обнаружу, и потому мои пальцы, не касаясь его тела, замирали в воздухе.