Он обернулся ко мне от зеркала, перед которым завязывал узел галстука, внимательно разглядывая свое отражение. — Для тех, у кого такие ноги, не существует слишком коротких юбок.
Я провела руками по бедрам, разглаживая ткань:
— Спасибо.
— Твоему ухажеру понравится, — сказал он, вновь отворачиваясь к зеркалу. — Признайся, ты ведь ради него надеваешь на работу такую короткую юбку.
Он говорил игривым тоном, но я почувствовала, что пульс у меня участился.
В пятницу, вернувшись домой после ночи, накануне проведенной с Бремом на матрасе в моей новой квартире, я пребывала во власти оцепенения, как человек, слишком долго пролежавший в горячей ванне, полной розовых лепестков — размокших, шелковых, источающих сладкий аромат. Я тут же вспомнила, как миссис Хенслин, когда мы только переехали в этот дом, принесла нам ради знакомства пакет клубники. Я взяла пакет, поблагодарила за подарок, оставила его на заднем крыльце и совсем о нем забыла. Дело было в августе, так что к тому времени, когда я спохватилась и забрала пакет с крыльца, от ягод шел мощный дух — такой же, как от меня нынче ночью, когда я пришла домой, застав Джона в кресле с газетой в руках. Он меня ждал. Я так и не поняла, какое чувство меня охватило — стыд или страх. Я чувствовала себя подобно женщине, высланной из деревни, в которой прошла вся ее жизнь, и после долгого отсутствия вернувшейся в нее обратно. Что бы она там обнаружила?
— Привет, — сказал Джон. — Давненько не виделись.
— Привет, — ответила я и бросила сумочку на столик возле дверцы черного хода.
Он встал.
— Выглядишь усталой, — заметил он и поцеловал меня в щеку.
Почувствовав знакомое прикосновение губ и ощутив его запах, я отступила на шаг.
— Что, бурная ночка выдалась? — спросил он.
— Нет, — сказала я, может, слишком поспешно?
Он положил руки мне на талию и прошептал:
— Ты можешь мне все рассказать. Ты трахалась с другим, не так ли? Ты можешь мне рассказать.
Он шутит, подумала я. Он дразнит меня, но в то же время говорит полусерьезно. Это его идея-фикс, успевшая обрести самостоятельную жизнь. Затем, приглядевшись к нему внимательнее, я изменила мнение. Нет, он знает. Но ему все равно. Тем не менее сказала:
— Ничего подобного.
Брем встретил меня в кафетерии. Он стоял перед кофейным автоматом с пластиковым стаканчиком в руках, когда я подошла.
— Привет, — сказал он, поднимая глаза.
На нем была рубашка пастельно-лилового цвета, и, увидев его в этой рубашке нежной весенней расцветки, угадав под ней его мужественное тело, взглянув на его руки, в одной из которых он держал стаканчик, а другой выуживал из карманов джинсов монетки, я едва не грохнулась в обморок. Не соберись я с духом, с нечеловеческой силой вцепившись в ремень сумки, наверняка в тот же миг покинула бы этот мир, словно нечто жаркое неудержимо затягивало меня в темный омут, лишая сознания и разума.