— Привет, — ответила я.
Он посмотрел на меня — сначала на ноги, потом на лицо.
Эти глаза.
Он ничего не сказал, да ничего и не нужно было говорить. Прошла секунда или две, и я предложила, кивнув на стаканчик:
— Хочешь угощу?
Брем перевел взгляд на стакан, как будто до него только сейчас дошло, что именно он держит в руках, и пожал плечами:
— Хорошо.
Я протянула руку, чтобы взять у него стаканчик. Он наклонился ко мне, и я почувствовала на шее его дыхание.
— Сегодня? — спросил он.
— Да, — прошептала я, еще не успев сообразить, что раскрыла рот, чтобы произнести это слово.
Он отступил на шаг. Я наполнила стакан наполовину, так тряслись руки.
Брем поджидал меня, отойдя в конец очереди. Когда я приблизилась, он сказал:
— Боюсь, не смогу с тобой посидеть. Ко мне сейчас студент придет. До встречи?
— Хорошо, — ответила я.
На сей раз мне удалось заставить свой голос звучать по-деловому, хотя меня охватило разочарование. В мозгу мелькнуло — «бросил», но тут он мне улыбнулся. Эта ямочка на щеке… Он опять перевел взгляд на мои ноги, и кровь забурлила у меня в жилах, пульсируя в запястьях, в висках, за ушами. Когда он поднял глаза, мне пришлось отвернуться. У него за плечами маячил силуэт Гарретта. Он стоял в толпе студентов и разговаривал с пареньком, похожим на Чада. Конечно, это не мог быть Чад — просто овалом лица и прической он напомнил мне о Чаде, который никогда не надел бы на себя нейлоновую куртку с лейблом «Ред сокс».
Брем развернулся и пошел к выходу, а я все так же неподвижно стояла, так и не отдав ему кофе, и черная поверхность жидкости чуть подрагивала в пластиковом стаканчике, отсвечивая бликами, словно над глубоким, но узким озером встало солнце.
«Прогулочным шагом…» — подумала я, переводя взгляд с кофейной поверхности на спину Брема.
Мужчина, который ходит прогулочным шагом.
У него даже походка была сексуальной (он шагал так широко, что ему не надо было торопиться) — походка человека, который никогда никуда не спешит. Проходя мимо Гарретта, он, должно быть, окликнул его, потому что Гарретт повернулся и помахал ему рукой, а парень, похожий на Чада, поднял в знак одобрения большой палец. На один страшный миг я представила себе, что этот поднятый большой палец имеет какое-то отношение ко мне, но тут кофе из полупустого стаканчика выплеснулся через край, и обжигающая капля упала мне на лодыжку.
Неужели?
Неужели Брем кому-нибудь проболтался?
Неужели все это — только розыгрыш? Шутка? Забава?
Нет.
Я глотнула кофе и обожгла губы.
Нет.
Это просто остатки страха, унаследованного из школьных лет, когда все вокруг без конца изобретали всякие розыгрыши в подобном духе, о которых впоследствии легко забыли. Это холодное и неприятное воспоминание об одном январском дне в классной комнате. Накануне, в выходные, я позволила Тони Хаузмэну потрогать мою грудь под рубашкой и бюстгальтером. Мы сидели на заднем сиденье машины его брата.