Наконец мы остановились перед моим домом, я с дико колотящимся сердцем натянула на себя рубашку, поспешно вылезла из машины, устремилась прямиком к себе в комнату и легла в постель, не раздеваясь.
Весь следующий день, воскресенье, я провела в попытках убедить себя, что ничего этого не было. Что Бобби Хаузмэн не мог видеть происходящего на заднем сиденье машины. Не мог видеть мою грудь. Не смотрел на нас, когда Тони кусал мой сосок. Не отпускал по этому поводу замечаний. Что он говорил с Тони о чем-то другом. Что братья просто беседовали между собой, а я не имела к их беседе никакого отношения. Потому что мне казалось невозможным признать тот факт, что Бобби Хаузмэн глазел, как его брат щупает и кусает мою грудь.
Но когда в понедельник я вошла в класс, один из приятелей Тони уставился на мою грудь и облизнулся, а после уроков, когда я шла по коридору, какие-то парни преградили мне путь и громко заржали. Один из дружков Бобби Хаузмэна повернулся к нему: «Так ты говоришь, что грудь у нее маленькая, но красивая? С коричневыми сосками?» И Бобби Хаузмэн во всеуслышание объявил: «Ага. Но каковы они на вкус, спроси моего братишку». Я чувствовала себя так, как будто меня прилюдно раздевают, одну за другой сдирая все мои одежки. Мне стало так плохо, что я еле заставила себя сдвинуться с места и пройти мимо них.
Нет.
То было в школе. А теперь я взрослая женщина. И Брем Смит — давно уже не мальчик, хотя ему еще нет и тридцати. Думаю, ему лет двадцать восемь (возможно, он родился как раз в тот день, когда я была на свидании). Но когда я сказала ему: «Слушай, ты, конечно, понимаешь, что никто не должен знать…» — он направил на меня честный и серьезной взгляд, полный мудрости человека, имеющего богатый опыт тайных встреч, и сказал: «Осторожность? Конечно. Несомненно. Тебе нечего бояться, дорогая. Я — воплощение осторожности».
И все-таки, когда Гарретт, переведя взгляд с Брема на меня, помахал мне рукой, я вздрогнула от страха. Мне захотелось повернуться и уйти, сделав вид, что я его не заметила, но он крикнул:
— Миссис Сеймор! — Кивнул на прощанье своему другу в красной нейлоновой куртке и побежал мне навстречу.
— Гарретт! — сказала я, когда он приблизился.
— Просто хотел поинтересоваться, как там Чад, — вымолвил он. — Я посылал ему мейлы пару раз, но что-то он не отвечает.
— У Чада все в порядке, — ответила я, стараясь придать своей улыбке как можно больше искренности. — Вероятно, просто очень занят учебой.
— Да ладно. Будете с ним разговаривать, передавайте ему привет от меня. Вы к себе в кабинет? Если да, то я с вами.