— Хорошо, — сказала я так, будто собиралась оказать ей неоценимую услугу, — я с тобой поменяюсь.
Клодия выпучила глаза.
— Взаправду? — воскликнула она.
— Взаправду, — подтвердила я.
Мы быстренько переоделись. Клодия была примерно вдвое крупнее меня, но я потуже затянула поясок на платье, и получилось весьма недурно. Во всяком случае, пристойно, чего нельзя было сказать о штанах, в которые пыталась влезть Клодия. Они были тянущиеся, но не сильно (лайкры тогда еще не изобрели); ткань натянулась и приобрела совсем уж ядовитый оттенок. Снизу, сверху и даже по бокам штанов, как головы Гидры, выпирали комки плоти и сражались друг с другом за свободное пространство.
— Восхитительно, — сказала я.
Потом я отправилась на поиски удобств, а Клодия поплелась следом. Туалетная комната на нашей палубе предназначалась для обитателей всех восемнадцати кают, и перед ней уже выстроилась длинная очередь загрустивших пассажиров. И это еще до вспышки дизентерии.
Столовая третьего класса тоже оказалась не такой, как на фотографии в проспекте. Стены выкрашены тошнотворной зеленой краской, а вместо люстр — длинные лампы дневного света. Позолоченные деревянные стулья с розовой бархатной обивкой полагались только пассажирам первого класса; у нас стояли деревянные скамейки, как в школьном буфете. Пахло неприятно: топленым салом, пищевыми отходами и зеленью. В дальнем конце столовой, на камбузе, неприятною вида повар готовил обед. Он бросил быстрый взгляд на Клодию в похабных белых брюках и продолжил что-то шинковать.
Уровень сервиса повысился, когда мы поднялись на следующую палубу. Коридоры второго класса были свежевыкрашены и ярко освещены. Окна столовой выходили на сверкающее море, а стойка самообслуживания отсутствовала — были официанты. На верхней палубе — и того шикарнее. Мягкие красные ковры, бархатные шторы, зеркала, люстры и всякие сверкающие бронзовые безделушки. Мы прижались носами к стеклу капитанского ресторана и узрели хрустальные бокалы, парчовые скатерти, свежие цветы и фрукты.
— Посторонись! — услышали мы чей-то голос и виновато отошли, а мужчина в форменной одежде и белых перчатках кусочком мягкой ткани вытер стекло в том месте, где только что были наши носы.
И мы, крадучись, двинулись дальше — любоваться прекрасной гостиной, парикмахерскими и магазинами. Там была модная лавка, торговавшая бикини и панамами, газетный киоск и сувенирный магазинчик с миниатюрными копиями «Святой Доменики» и яркими русскими матрешками. Еще мы набрели на казино, ночной клуб и зал развлечений, где вскоре должны были показывать новую захватывающую программу.