Я повесила трубку и вскрыла следующий конверт. Письмо было из банка. Они приносили извинения за ошибку, сообщали, что счет разморожен, выражали соболезнования по поводу кончины Альберто и обещали какой-то загадочный подарок в качестве компенсации. Пусть оставят себе. В последнее время на мою долю выпало столько загадок, что хватит до конца жизни.
На последнем конверте стоял логотип Добровольного Общества Чревовещателей. К письму с выражением сожаления по поводу постигшей меня утраты прилагались чек на миллион лир и страница с некрологом из журнала «Чревовещание Сегодня». Там было написано: «ЛИППИ Альберто Джеронимо, 1 апреля 1942 — 19 июля 1975. Все собратья по профессии скорбят по своему трагически погибшему брату, чревовещателю Альберто Липпи. Обладая выдающимся талантом, этот невысокий толстый человек был постоянным участником всемирно известной программы в первоклассном кабаре „Береника“. Лидер представлений во время морских круизов, Липпи также был любимцем публики на детских утренниках. Озорной мальчишка Малько пережил своего партнера. Члены Гильдии, желающие приютить куклу, могут обращаться к Секретарю».
Теперь я точно знала, что Альберто не вернется, и даже начала было об этом сожалеть. Но стоило мне услышать, как во входной двери поворачивается ключ, все сострадание тут же улетучилось, и я приготовилась получить разрыв сердца.
В дверь просунулась голова. Мужская. Но не Альберто, и я снова смогла дышать. Он мертв, твердила я себе. И никогда не вернется. Я старалась избавиться от беспричинного страха, который опять завладевал мной.
Мужчина не был мне незнаком. Где-то я его уже видела. Где же? На работе? В больнице? В «Беренике»? На рынке? И самое главное: что он делает в моей квартире?
— Ciao, bella![18] — сказал он, и вслед за головой в коридор просунулось тело. — Меня зовут Нелло.
И он без приглашения вошел в комнату.
— Нелло?
— Нелло Тонтини. Сосед снизу. Сын Наборе. Увидел через дырку, что ты вернулась.
Так вот где я его видела! Это же сын синьора Тонтини. Он был преисполнен самоуверенности, даже волосы на шее и на руках нагло торчали во все стороны. Сразу видно, что в жизни ему все дается легко.
— Ты Фреда, верно?
Я кивнула.
— Миленькое платье.
— Спасибо.
— Понимаешь, я тут порылся в папашиных бумагах, — продолжал он, — и наткнулся на кое-какой непорядок…
Он запнулся и подошел ко мне вплотную. От его одеколона у меня заслезились глаза.
— А знаешь ли ты, Фреда, — сказал он, чуть коснувшись моей руки, — что вот уже восемь недель, как за эту квартиру не уплачено?