Донато не знал, что ответить, и промолчал, глядя в морскую даль.
В Кафе он первым делом устремился к дому Таисии, но хозяйки там не застал. Навстречу ему вышел Лазарь, объявивший, что Таисия поехала к дочери.
— А куда? Где сейчас Марина? — взволнованно спросил Донато.
— А там, где ты ее оставил. — Лазарь недовольно сжал губы. — Я сам врач, известный в Кафе, но ты предпочел доверить Марину невежественному знахарю-отшельнику.
— Но он вылечил ее? — вскричал Донато.
— Не знаю. Сам поезжай и посмотри.
После этого Донато не мог лишней минуты задержаться в Кафе; тревога гнала его как можно скорее добраться до хижины знахаря. Теперь его спутниками были только Томазо и Никколо, а Ярец остался в Кафе, где у него был свой угол — каморка в «Золотом колесе». Но про себя Донато мимоходом подумал, что надо бы позвать смекалистого славянина к себе на службу. После всего, что они пережили вместе, Ярец вызывал у Донато доверие даже несмотря на то, что подвел его в начале пути.
К дому Симоне всадники добрались вечером, когда туманная осенняя сырость беловатой дымкой укрыла окрестности. И в этой полупрозрачной пелене у ворот усадьбы обрисовалась одинокая фигура отшельника. Когда всадники вынырнули перед ним из тумана и спешились, он вскрикнул при виде сына и кинулся ему навстречу. Отец и сын обнялись, и Донато краем уха услышал слова Томазо:
— Бартоло погиб… И все по вине Мамая!..
А взгляд Донато устремился дальше, во двор усадьбы, по которому медленно шли две женщины. Это были Марина и Таисия. Мать поддерживала еще слабую дочь. Донато на миг задохнулся от счастья: да, это была Марина! Слабая, бледная, едва оправившаяся от страшной раны, но живая! Он кинулся к ней, и она, отделившись от матери, шагнула ему навстречу. Боясь причинить ей боль слишком крепкими объятиями, Донато коснулся ее осторожно, бережно. А Марина провела ладонью по его заросшему лицу, по волосам, в которых появились седые нити, и долгим взглядом посмотрела в его лихорадочно блестевшие, воспаленные от усталости и бесконечной тревоги глаза.
— Я все знаю, — прошептала она одними губами. — Симоне рассказал мне, что ты отправился в путь из-за меня. Я ждала тебя, верила в тебя… и это придавало мне сил.
— Марина, ты… — он целовал ей руки, боясь спросить о главном.
Но она сама об этом заговорила:
— Не только я жива, но и наш ребенок жив, я его не потеряла. Это похоже на чудо… Наверное, он будет крепким мальчиком, если выдержал такие испытания…
— Или девочкой, — сказала, подойдя к дочери, Таисия.
Донато тут же с поклоном к ней обратился: