— Синьора, я прошу руки вашей дочери. Благословите нас.
— Что же с вами поделаешь, — вздыхая и одновременно улыбаясь, сказала Таисия. — Если уж вы такие муки преодолели, то, значит, сам Бог соединил вас.
Пока мать благословляла будущих супругов, до слуха Донато долетели слова, которые произнес Томазо, утешая Симоне:
— Ничего, отец, мы найдем способ отомстить Мамаю!
Высунув голову в окно крытой повозки, Марина чуть рассеянно поглядывала на спускавшийся к берегу приморский рынок, куда Агафья отправилась покупать рыбу. Скупое февральское солнце вынырнуло из облаков, но не могло согреть землю, а от неспокойного в эту пору моря тянуло сырой прохладой. Однако Марине, плотно укутанной в меховую зимнюю одежду и защищенную от ветра бортами повозки, было тепло.
Шел восьмой месяц ее беременности, и молодая женщина все чаще смотрела не столько на окружающий мир, сколько вглубь своих мыслей и чувств, прислушиваясь к биению новой жизни у себя под сердцем.
Марина и Донато обвенчались сразу после его возвращения из невероятного, непредвиденного путешествия в русские земли. Против их брака не возражал никто, кроме Лазаря, надеявшегося выдать падчерицу за своего племянника. Впрочем, Лазарь смирился, когда узнал, что Донато не только не попросил за девушкой никакого приданого, а, напротив, не торгуясь купил загородный дом, который Таисия с Лазарем уже не надеялись продать за хорошую цену. В этом доме молодые супруги жили во время своих приездов в Кафу.
А Донато теперь чаще приходилось приезжать из поместья в город, поскольку произошли события, поневоле привлекшие его к службе у консула.
Мамай, бежав после своего поражения на Куликовом поле в Кафу, собрал новое войско, но уже не для завоеваний — теперь ему надо было хотя бы отстоять свою власть в Орде, а там у него появился сильный соперник — Тохтамыш, один из потомков Чингисхановых, снискавший дружбу нового завоевателя, пришедшего из глубин Азии, — Тамерлана. Тохтамыш объявил себя наследником Батыева престола, а темника Мамая — незаконным самозванцем. Ослабленный и униженный Мамай не мог расплатиться с генуэзцами за их помощь ничем, кроме права владения землей на побережье. И тогда от его имени наместник Солхата Джанкасиус подписал с консулом Кафы Джаноне дель Боско договор, по которому «Великой Коммуне» Генуи предоставлялось восемнадцать селений Солдайского округа и Готия с ее селениями от Чембало до Лусты.
В генуэзских владениях, названных Капитанство Готия, теперь было введено прямое военное правление — ими управляли капитаны, назначаемые консулом Кафы. В Солдайском же округе консулу требовались военные советники, которыми он хотел видеть людей смелых, надежных и сведущих в морском и военном деле. Тогда Джаноне дель Боско вспомнил и о Донато Латино, чье поместье Подере ди Романо находилось в восточной части Солдайского округа. Разумеется, римлянин не мог отказаться от должности военного советника, которая была весьма почетна и позволяла ему стать заметным человеком на всем побережье от Кафы до Солдайи. Теперь, когда их с Мариной соединял церковный брак, у Донато уже не было необходимости отгораживать свою частную жизнь от постороннего взгляда, уединяясь в поместье. Но служба у консула, давая определенные преимущества, налагала и обязанности, чаще всего связанные с поездками в Солдайю и Солхат.