Но постепенно ветер утих и ливень немного ослабел. Теперь шум дождя стал размеренным, монотонным, и под этот шум Марина горько задумалась над своей судьбой. Она тысячу раз корила себя за то, что не послушалась совета монахинь и, поехав по опасной дороге, навлекла беду на себя и своих спутников. Теперь ее верные слуги Филипп и Чугай, наверное, погибли или попали в рабство, а сама она оказалась в ловушке, из которой еще неизвестно как выберется. «А все твое проклятое любопытство», — мысленно ругала она саму себя и яростно терла руками озябшие плечи. В глубине души Марина сознавала, что не только любопытство и желание посмотреть новые места были причиной ее непослушания, но также вкрадчивая мысль оказаться возле домика таинственного отшельника Симоне, к которому поехал не менее таинственный римлянин Донато. И этот беспричинный интерес к приезжему итальянцу был досаднее всего, и в нем она не хотела даже сама себе признаваться.
Вскоре Мариной овладело что-то вроде дремотного оцепенения, она прикрыла глаза и на миг увидела образ, похожий на сон: прекрасную темноволосую девушку в старинном белом одеянии и с золотой чашей в руках. Вздрогнув, Марина очнулась, огляделась вокруг. Наверное, она дремала не одно мгновение, а дольше, потому что дождь уже утих и небо посветлело. Теперь лучи проникали даже в глубину грота, и Марина убедилась, что пещера хоть и с высоким сводом, но не длинная и не извилистая, можно через десять шагов упереться в ее противоположную стену.
Пора было выбираться наружу и искать путь к людскому жилью. Осторожно выглянув из своего укрытия и убедившись, что поблизости никого нет, девушка наконец решилась покинуть спасительные своды пещеры. Воздух после дождя был свежим и хрустально-чистым, тучи ушли за горизонт, и сквозь редеющие белые облака просвечивало солнце. Незнакомые места пугали, но одновременно и завораживали своей торжественной красотой. Вокруг стояла тишина, нарушаемая лишь шумом ручья, который после ливня превратился в настоящую горную реку. Глянув с высоты на стремительный поток, Марина невольно содрогнулась: ведь она сегодня могла упасть в эту пропасть и тогда ее жизнь оборвалась бы нелепо и бессмысленно, и близкие даже не знали бы, где искать тело глупой девчонки, которая ввергла в опасность и себя, и других.
Девушка оглянулась на каменистую гору, в недрах которой нашла спасительное пристанище, и вдруг замерла, пораженная странным явлением: на ровном участке скалы возле входа в пещеру был прочерчен крупный, в аршин, старинный знак, похожий на те, которые она видела в книге о первых христианах. От отца Панкратия она знала, что такой знак называется хризмой.