— Ее звали Полина, — словно бы читая мои мысли, произнесла Лулу. Но лучше бы она этого не делала, лучше бы молчала.
Вот, значит, как…
А Лулу тем временем продолжала свой рассказ:
— Я помню, как ты довольно часто приходил в наш дом. Обычно вы с мамой уединялись где-нибудь вдвоем, как правило на кухне. Пили вино, смеялись, а мне в это время уже полагалось спать. Но я тихонько подкрадывалась к чуть приоткрытой двери и все видела. Видела, как ты тискал мою мать, как вы целовались, видела, как она садилась к тебе на колени и…
Мне уже тогда все это было интересно. Ну не знаю, почему интересно, — просто так… А потом ты перестал к нам приходить.
— Да, я как раз уехал в длительную загранкомандировку. — Эти слова сорвались у меня с языка как бы сами собой, помимо моего желания. Тем более что о причине долгого отсутствия я загнул. При тогдашней должности мои поездки ограничивались разве что одной-двумя неделями. Но, честно говоря, не было уже никакой возможности молчать, то есть не было сил противиться тому неизбежному, что уже готово было свалиться на меня. — И кто же тебе сообщил, что именно я твой отец?
— А разве не так?
Ну что ты на это скажешь? И вот снова появляется в глазах Лулу панический страх, словно бы и в самом деле она что-то сделала не так, словно бы по ошибке забежала совсем не в ту квартиру и даже не в тот дом и не на ту улицу… Ответ напрашивался сам собой. Мог ли я ответить ей иначе?
Прошло несколько минут, к счастью без взаимных упреков и радостных лобзаний. Лулу понемногу успокоилась, а я… Я в меру скромных сил пытался привести свои тягостные воспоминания в порядок. Припомнил наконец, когда я мог в последний раз видеть Лулу — как же ее тогда на самом деле звали? По-видимому, это было десять лет тому назад. Я тогда, как только увидел ее, взглянул в эти большущие печальные глаза, сразу подумал — как жаль, что это не моя дочь. Судя по всему, такие мысли изредка приходят в голову эгоистичным сластолюбцам, никчемным болтунам, проплутавшим большую часть жизни, следуя незатейливым изгибам подсознания. Тогда-то и появляется эта слегка припозднившаяся, эта запоздалая, эта поздняя грусть.
Вот ведь как оно бывает. Держишься все время молодцом, полагая, что так и будет всегда, то есть хотя бы очень долгое-предолгое время. А потом случится внезапно некое событие и сразу осознаешь, что — старый. Старый-престарый, совсем никчемный гражданин…
И все же так и остается невыясненным один вопрос — каким же образом Лулу оказалась здесь, то есть почему именно со мной она столкнулась в лифте? Не все же нужно объяснять волей неведомого Провидения. Должны же быть причины и более доступные для ума.