От одного удара Михаил ушел, присев под саблей – клинок прошел над самой головой. Михаил шарил глазами вокруг себя, ища оружие. Но пират вдруг захрипел и начал падать на Михаила – не нападать, а прямо-таки валиться. За ним стоял Пафнутий с длинным, «боярским», ножом в руке.
Михаил стряхнул с себя тело убитого и вытащил из его руки саблю.
Бой еще шел, но пиратов уже теснили к борту.
С фелюки на борт ладьи прыгнул еще один разбойник. Зажав в зубах саблю, руками он схватился за борт. Михаил был рядом и ударил пирата саблей по голове. Тот выронил оружие и спиной вперед упал на палубу фелюки. В это время Пафнутий ножом старательно резал веревку от «кошки», удерживающую пиратское суденышко возле ладьи.
Вот пиратов осталось только трое. Один струсил и прыгнул на палубу фелюки. За ним прыгнул разгоряченный боем Словута. Он ударил пирата по плечу секирой, развалив его до пояса, и в исступлении стал крушить все вокруг. Перерубил ванты, стал рубить мачту… Защищать фелюку было некому.
Предвидя бесславный конец, один из пиратов, еще остававшихся на ладье, прыгнул в воду и, бросив оружие, поплыл. Второй швырнул саблю на палубу и поднял руки. Но один из людей Пафнутия ударил его саблей в живот и столкнул тело в воду. Этот пират был последним. Ни одного живого разбойника больше не осталось, только трупы.
Люди, еще не полностью отошедшие после схватки, тяжело дышали, когда прозвучал голос Пафнутия:
– Мертвяков за борт! Смыть кровь с палубы! – скомандовал он.
Четверо из команды стали сбрасывать трупы пиратов за борт, двое морской водой из деревянной бадейки смывали кровь.
– А с нашими убитыми чего делать?
Таких убитых оказалось трое: Афанасий из команды Михаила и двое пафнутьевских.
Купец посмотрел на Михаила. У себя на родине они хоронили убитых в земле. А как быть здесь, на море?
– По морскому обычаю покойника зашивали в саван, клали туда пушечное ядро или камень и под молитву опускали в воду.
– Ах ты, беда какая! – всплеснул руками Пафнутий. – Где же тяжесть взять?
– Да фелюка разбойничья рядом! Парус ихний на саван пойдет, а там глядишь – и тяжесть найдется.
Они сорвали с реев парус и разрезали его ножом. Зашили тела в плотную ткань, положив к ногам камни – на фелюке они были вместо якорей.
Илья, как знавший все молитвы, читал заупокойную.
Тела опустили в воду.
– Чего с фелюкой делать будем? Сжечь ее? – спросил Григорий.
– На буксир возьмем, трофей знатный. Продадим в первом же порту – все деньги будут.
Фелюку принайтовали канатом к корме ладьи, подняли парус. Ход ладьи упал – все-таки судно на буксире.