Французские юристы решили, что Стюарт Барби оценил «Святую Урсулу» неточно, и в конце концов все сошлись на том, что каждая сторона проведет оценку имущества Рокси и Шарля-Анри. Я так поняла договоренность, что если оценки сторон не совпадут, то суд пригласит независимых экспертов, а если совпадут, то бракоразводный процесс пойдет своим чередом при общем признании, что финансовые проблемы решены.
Оценщики-французы вместе с Антуаном де Персаном явились к нам в середине ноября. Рокси отказалась встречаться с ними, и я была вынуждена и принимать их, и выслушивать их негромкие переговоры между собой, из которых я мало что разобрала. Антуан был настроен дружески, но переводить мне не счел нужным и сказал лишь: «ça va, Isabel?[103] Поганое это дело, правда?»
— Très jolie, superbe[104], — отозвался о комоде усатый господин.
Это меня порадовало, потому что высокая стоимость комода как бы снижает цену картины. Рокси может отдать его Персанам, а себе оставит картину Уокеров. Эксперты осмотрели Роксину посуду, стол и другие домашние вещи вроде телевизора и ковров, включая тот самый коврик из спальни, на котором я (слава Богу, не они) различала ржавые разводы от смытой крови. Они несколько раз возвращались к комоду, выдвигали ящики — искали подпись мастера.
— Ce n'est pas signée[105], — сказал один. Я догадалась, что это плохо, снижает ценность вещи.
Потом пришел эксперт из Лувра. Поглядев на картину, он покачал головой:
— Ecole de La Tour[106]. Нас это не интересует. — Я почувствовала невольную обиду за нашу святую. Это означало, кроме того, что картину выставят на аукционе. С другой стороны, если она не нужна Лувру, то не будет препятствий с выдачей разрешения на вывоз и купить ее может кто угодно, например, японец или американец.
В этот же день я резко поговорила с Антуаном. Сама удивляюсь, как я не сдержалась.
— Какое же это паскудство, что Шарль-Анри забирает Роксину картину. Ей от него ничего не нужно. Она ничего у него не взяла бы, даже самую малую малость. Тем более вещь, к которой он привык с детства.
Антуан остолбенел. Я с удовлетворением видела, что мои слова задели его. Эксперт из Лувра, месье Десмонд, торопливо отвернулся и с нарочитым вниманием уставился в картину, словно он глухой и ничего не слышит. Я продолжала наседать.
— Мало того, что бросил ее, когда она в положении. Так теперь, видите ли, он еще и собственность отнимает. Он что, хочет, чтобы у его детей не было мебели и картины? Хочет, чтобы все это уплыло какому-нибудь иностранцу? Дерьмо собачье — вот он кто. И кто только его надоумил?