— Почти семь сотен долларов, позвольте доложить. — Голос Роджера чуть заметно дрогнул.
— Погоди, у меня что-то есть. — Рокси пошарила в своей сумочке и дала мне три dix-franc[118] монеты. Я положила их на блюдечко рядом со счетом. Роджер стиснул зубы. Честер смотрел куда-то в сторону. Я знала, что в подобных обстоятельствах Эдгар оставил бы около сотни франков. Но кто меня послушает?
Кто бы ты ни был, не поверяй постороннему порывы своего сердца. Только само сердце может говорить о них и лечить собственные раны.
«Адольф»
— Это я, отступница Шарлотта, — весело сказала по телефону Шарлотта де Персан под вечер в пятницу. Честер и Марджив ушли с Рокси в детский сад, где она представит их как responsables[119], которые могут забирать Женни.
— Рокси нет дома, — сказала я. — Ты в Париже? Как ты?
— Я тебе звоню. Остановилась в Париже по пути в Лион. Вот и подумала, может, у тебя найдется время выпить по чашечке кофе? Кстати расскажешь мне семейные новости.
Звонок удивил меня. Кто-кто, а я хуже всех информирована о семейных делах, потому что органически не способна отличить ссору от горячего спора за столом. За примером далеко ходить не надо. Я до сих пор не понимаю, как обстоят дела у той же Шарлотты и ее мужа Боба. То, что раньше было очевидным сексуальным скандалом — ее «связь», как выражалась Сюзанна, с англичанином, — плавно переросло в легенду о «Шарлоттиной работе в Лондоне». Боб время от времени появлялся на воскресных обедах, а дети были там часто. Я даже перестала сердиться на Шарлотту за котенка (Рокси не простила ей этого) — очевидно, потому, что не разобралась в причинах ее поступка. Вообще я понемногу привыкала находиться в стороне от потока событий, и эта оторванность приносила покой. Так спокоен глухой, у которого мозги работают сами по себе, без внешних раздражителей.
Мы встретились в кафе «Вид на собор Парижской Богоматери».
— В Лондоне трудно жить, — пожаловалась Шарлотта, закуривая вторую сигарету через полминуты после того, как ткнула в пепельницу окурок первой, и одновременно кокетливо дуясь на официанта. Мне показалось, что волосы у нее поблекли, а сама она набрала фунта два. — У англичан слабо развито чувство plaisir[120], и небо там серое. Зато работа интересная. Скучаю по детям, но они приезжают на каникулы. Как твой французский — движется?
Да, она слышала о приезде моих родителей и об интриге вокруг «Святой Урсулы». Она сожалеет, что вмешивается Антуан, и беспокоится за Шарля-Анри. Потом, подавшись вперед и не спуская с меня глаз, она сказала:
— Знаешь, в воскресенье на обед приедет моя тетка. — Я не поняла, о чем она говорит. Она увидела мое недоумение. — Жена дяди Эдгара, тетка Амелия. Все наши как в столбняке.