— Шарлотта всегда была упрямицей, ничего не скажешь, — говорила Сюзанна. — Критиковать ее — хлопот не оберешься.
Какие хлопоты могла доставить ей дочь, она не сказала. Я восхищалась самообладанием Сюзанны. На ее месте Марджив наговорила бы бог весть что. Я ждала, когда же Рокси сообщит родителям о разводе в семье. Сама я остерегалась высказываться, опасаясь толкнуть ее на неверный шаг, хотя не знала, какой шаг верней, не желая ввязываться не в свое дело и не считая себя вправе судить о супружестве, да и о любви, если уж на то пошло.
Мне, естественно, пришло в голову, что семейный кризис Роксаны повлечет за собой финансовые проблемы. Я понятия не имела, насколько она обеспечена. Появление нового ребенка — это заставит Шарля-Анри давать ей больше денег? Или она окажется в затруднительном положении, поскольку должна кормить еще один рот? В нашей семье свободно говорят о деньгах, потому что Честер не гонится за ними. Папа сохранил бескорыстие академического ученого и далек от подстерегающих его многочисленных искушений. Деньги для нас — вполне нейтральная тема, как социальная политика властей или что приготовить на ужин. Но Рокси вполне усвоила принятую здесь фигуру умолчания. Любое упоминание о деньгах почему-то повергает французов в шок, говорить о деньгах так же неприлично, как спрашивать чей-нибудь возраст, может быть, даже неприличнее.
Роксана ни разу не поведала мне, в чем истинная проблема между нею и Шарлем-Анри. В сексе или в определенной культурной несовместимости — ее «американство», ее кушанья? Может быть, он играет? Бегает по бабам? Ничего этого я не знала, но однажды поздним вечером, спустившись взять кое-что из холодильника, я услышала, как Рокси переругивается с кем-то по телефону и плачет. Говорила она по-французски, кто еще это мог быть, кроме Шарля-Анри?
Все, что мы знаем об иностранных культурах, — это внешний блеск и обманчивые подробности. Те культуры, которые ближе всего к нашей собственной, в известном смысле наименее доступны нам.
Режи Дебре. «Шарль де Голль»
Шло время. Для меня, занятой по горло, дни бежали, для Роксаны они тянулись. Она была уже на пятом месяце, но живота еще не заметно. Каждый выход на улицу казался мне приключением в неведомом социальном мире. Отрывочные разговоры с водителями автобусов и древними старушками. Я объясняю, что не говорю по-французски, они радостно смеются, тычут пальцами, переходят на язык жестов. Приманка туристов — знаменитые, прекрасные собор Парижской Богоматери и Триумфальная арка. Выгуливая Скэмпа, любуюсь другими собаками — их великое множество. Гадят они ужасно, и здесь это большая проблема. Рокси без ума от Парижа, и я стараюсь понять, что влечет ее в нем, но мне это удается лишь частично. Да, город красив, пропасть кинотеатров и забегаловок с хорошей едой. Но мне не нравится, когда улицы забиты машинами-черепахами, когда надо смотреть, куда ставишь ногу, когда вокруг тебя курят до одурения, когда даже летом идет дождь — последнее совсем непостижимо.