— Какие могут быть возражения? — сказала Рокси в ответ на просьбу музея Гетти позволить его эксперту сфотографировать «Святую Урсулу». Музей планировал позаимствовать картину для своей экспозиции «Источник света».
— Хорошо, что ее наконец-то увидят люди. А то висела у нас, никто о ней и не знал.
Осмотреть картину, сфотографировать ее и определить размер страховки для отправки в Калифорнию — обратно в Калифорнию — пришел не кто иной, как Стюарт Барби. Он сказал, что «Урсулу» застрахуют на сорок тысяч долларов. Рокси была приятно удивлена. Она тут же позвонила Марджив и Честеру и сообщила радостную новость. Кто мог подумать, что у нее есть такая ценная вещь!
Стюарт Барби вовсю расхваливал и «старинный фаянс», доставшийся Рокси от Персанов. Мне хотелось, чтобы он поумерил восторги, потому что ей будет вдвойне жаль расставаться с этими блюдами и тарелками, если придется их возвращать.
— У Персанов такой посуды навалом, — говорила она. — Надеюсь, бабка не будет возражать, если я сохраню ее для Женни. И мебель тоже — у них у самих классная. Думаю, они прекрасно обойдутся без этих вещей, которые сейчас у меня.
— Восхищаюсь французами за их бескорыстное стяжательство, за их уважение к творению рук человеческих, — сказал зашедший на чай Эймс Эверетт.
— Да, французы любят хорошие вещи за красоту или их символическое значение, а не за то, что они дорого стоят, — согласилась Рокси.
— А вот американцы делают вид, что презирают материальные ценности, как будто непорядочно иметь или коллекционировать хорошие вещи, — продолжал Эймс Эверетт. — И вместе с тем они — истинные потребители. Французы — те материалисты, но не потребители. Это мне импонирует.
Адвокат мэтр Бертрам посоветовал Рокси собирать письма и другие бумаги, которые свидетельствовали бы о ее ангельском характере и безупречном поведении и, с другой стороны, о злонамеренной неверности Шарля-Анри. Ей было не по душе это занятие, тем более что характеристики надо было добывать не только от американцев, но и от французов. Рокси было жутко неудобно обращаться к французам, ей казалось, что она предлагает им изменить родине. Двое или трое знакомых на самом деле отказались, заявив, что не желают выступать судьями. Анн-Шанталь Лартигю согласилась засвидетельствовать, что Шарль-Анри постоянно пренебрегал своим отцовским и супружеским долгом, что он ушел из дома и тому подобное, тогда как Рокси — любящая и заботливая мать. «Я напишу, что ты — сущий ангел», — обещала она. Миссис Пейс тоже была готова положительно отозваться о Рокси, но ее согласие нас беспокоило. Зная ее прямолинейность, мы опасались, что она напишет что-нибудь нехорошее, вроде того, что Рокси плохо готовит (хотя она готовила вполне прилично, правда, не французские кушанья) или что Женни воспитывается в детском саду. Опасения наши были напрасны, так как всем известно, что миссис Пейс — писательница, и в конечном итоге Шарль-Анри в ее рекомендательном письме представал как бесчувственное и алчное чудовище, что было чистой правдой.