Я даже не стал отвечать. Лишь глубокомысленно скривился. Она поняла, убрала руку и опустила голову.
— Все равно, не переживай. Иди с легким сердцем. Мы знаем, что к чему, и всегда будем помнить. А потом, через время, если тебе понадобится помощь…
— Не надо мне никакой помощи! — взорвался я и вскочил. — Вы хороните их! Хороните раньше времени! А я не могу так! Я еще не сдался, буду бороться!
— Их приговорил совет офицеров в полном составе! — тоже вскочила и заорала Марта в ответ. — Да, мы похоронили! Потому, что знаем, что это такое! Ты тут полгода, а мы с тринадцати лет, и видели побольше тебя!
Повисла зловещая пауза. Наконец, сообразив, что так только хуже, она продолжила тише, опускаясь на место:
— Если их приговорили — их расстреляют, и им плевать на твою борьбу.
Я опустился следом. Обхватил колени, до боли сжав кулаки. Начался приступ, мой вечный спутник, однако сейчас он ничем, совершенно ничем не мог помочь. Кажется, я даже рычал, но, слава богу, ни на кого не набросился.
Минут через пять отпустило. Девчонки не вмешивались, не трогали, лишь молча наблюдали с вытаращенными глазами.
— Все в порядке? — участливо спросила Белоснежка, когда я опустил ноги и бессильно откинулся на спинку.
— Да, уже лучше. Извини, ты права. Я маленький выпендристый мальчик, так и не научившийся проигрывать.
Она молчала, чувствуя, что надо дать выговориться.
— Понимаешь, я, действительно, Веласкес, — понесло вдруг меня. Никогда в жизни не позволял себе такого, и, наверное, не позволю. Но это были именно СВОИ девочки. Те, кто пришел поддержать в трудную минуту ради того, чтобы именно поддержать, а не позлорадствовать или за чем-то другим. Хотя для большинства из них я никто — не служил с ними, не ходил в наряды, не стоял в карауле. Само собой, не участвовал в боевых операциях. А со взводом мулатки даже успел немного поцапаться. Но именно они пришли сюда, тогда как другие, более близкие, нет.
— Приступы у меня были всегда, сколько себя помню, — продолжил я. — В детстве, конечно, не такие сильные, но мама из-за меня помучалась. В школе тоже, но школа в рабочем районе это не серьезно. Однако, я даже на учете нигде не стоял, понимаете? Кто-то могущественный всячески ограждал меня от лишних неприятностей из-за наследственности.
А потом была частная школа. Чтобы попасть туда с моим заболеванием… — Я глубоко вздохнул. — Сами понимаете, кто там учится и какой там контроль. Но я попал, и это вновь нигде не всплыло — вновь кто-то прикрыл. Ресурсов моей мамы на такое не хватит — нет у нее никаких ресурсов!