— Я хотел бы на это взглянуть.
— Оставляй свой кофе и поехали ко мне в мой новый дом. Там я сварю нам «Ямайскую голубую гору».
Аманда не узнала бы своих апартаментов — столько Хелен в них изменила. Ковер и обивка стали кобальтовыми, стены и потолок — цвета лайма, и повсюду стояли любопытные антикварные вещички. Светильники были от Тиффани, люстра — из муранского стекла, стены украшала коллекция великолепных полотен, а холл освещали два бронзовых светильника около шести футов высотой в виде девушек-рабынь. Прислушайся Хелен к своей матери, чей вкус был широко известен, она, возможно, выбрала бы менее вызывающий декор, но у девушки были собственные идеи, и Анджела не смогла ее переубедить.
Курту картины не понравились, за исключением Матисса и Ренуара, которых она одолжила у отца.
— Они сюда не вписываются, — заметил он. — Слишком утонченные.
— Понимаю, о чем ты говоришь. К сожалению, мне все равно придется вернуть их обратно, — сказала она несколько расстроенно. — Папа считает, что здешняя система безопасности недостаточно хороша. Почему кто-то должен знать, что они здесь?
— Теперь я знаю, а со временем число знающих людей будет только увеличиваться. Хелен, твой папа прав! Работы такого уровня востребованы на черном рынке.
— Пошли, взглянешь на ванную комнату, — позвала она вместо ответа, направляясь через большую спальню с огромной кроватью в ванную, отделанную норвежским розовым мрамором.
— Видишь? Здесь даже есть джакузи. Мне не пришлось ничего менять, потому что все понравилось как есть.
— Мне нравится джакузи, — сказал Курт, улыбаясь девушке. — Но оно понравится мне еще больше, когда мы с тобой окажемся внутри и без одежды.
Она задумчиво на него посмотрела:
— Я подумаю. Пошли на кухню. Она так совершенна, что я подумываю взять уроки по готовке.
— Каждая женщина должна уметь готовить.
Хелен от удивления открыла рот:
— Курт, да ты шовинистская свинья!
В его глазах вспыхнула злость.
— Я не против быть названным шовинистом, но меня не следует называть свиньей!
— Свинья, свинья, свинья! — закричала Хелен.
Он развернулся и ушел. Девушка услышала, как хлопнула входная дверь.
— Ничего себе! — сказала она, не зная, то ли смеяться, то ли злиться. — Он настолько немец, что не понимает шуток?
Почему слово «свинья» обидело его сильнее всего остального из этой известной фразы? В первый момент она захотела догнать его и извиниться, но упрямство Макинтошей взяло свое. Хелен задрала подбородок вверх: «Пошел к черту, Курт фон Фалендорф!»
Джакузи. Она погрузится в бурлящую воду в одиночестве. Она еще не готова разделить ванну с Куртом или другим мужчиной. Делия однажды рассмеялась и назвала ее профессиональной девственницей, и Хелен с ней согласилась. Она не была девственницей физически, просто выражала негодование, когда мужчина хотел заняться с ней сексом, полагая, что она тоже этого хочет.