Ее отец, один из самых известных либералов, оказался невольной целью для безжалостных саркастических шуток о воспитании полицейского-убийцы и не испытывал к Хелен благодарности за такую антирекламу.
По сути, смерть Курта изменила все. Так думала Хелен, глядя вниз на бухту Басквош через стеклянную стену своих новых апартаментов. Близнецы Уорбертон вернулись на западное побережье и заключили невероятную сделку с киномагнатом Майроном Менделем Мандельбаумом на написание, постановку и исполнение главных ролей в кровавом фильме об убийствах и близнецах-детективах.
Ее дальнейшее проживание в этих апартаментах нисколько не смущало девушку. Белый ковер заменили на ржаво-красный. Делия оказалась права — белоснежные спальни не для Хелен Макинтош! Проблема в другом. Теперь, когда на полу лежал ржаво-красный ковер, она обнаружила, что он ей не нравится. Бордовый смотрелся бы лучше. Ее обсуждения декора, с удивлением поняла Хелен, были восприняты мужчинами как бессердечность! Ей надлежало сжиматься от страха! Почему? Разве не она одержала победу? Она, слабая женщина, наказала мужчину, который насиловал, мучил и убивал женщин! Они должны были наградить ее медалью, а не сделать предметом расследования. Конечно же, ее оправдали — чистая самозащита.
Некоторые последствия были особенно невыносимыми. Например, ее обязали встретиться с доктором Мейерс и посетить несколько занятий для жертв Додо. Как она ненавидела эти занятия! После того как она в течение двух из них громко твердила, что Додо ее не изнасиловал, доктор Мейерс сочла ее неподходящей для групповой терапии. После еще одного индивидуального занятия она направила Хелен к доктору Мэтью Уорсингу, который специализировался на сложных случаях, но Хелен не стала с ним встречаться.
Какой познавательный опыт! Восторг убийства… Когда она закрывала глаза, то словно в замедленной съемке видела, как багровый цветок распускается на голом торсе Курта, а потом еще один в верхней части живота и, наконец, третий — где сердце. Не огромные цветы, а лишь маленькие бутоны, которые медленно распускаются. И их лепестки на белом ковре! Его взгляд! Это было лучше всего. Удивление, ужас и абсолютное неверие. А потом он умер. Пуфф! Здравствуй, смерть.
«Как часто я рискну убивать? Не здесь — не в Холломене! Даже не в Коннектикуте. Я смогу убить по крайней мере однажды в Манхэттене, а может, два или три раза, прежде чем перееду в другое место. Три миллиона квадратных миль в юрисдикции множества полицейских участков. Я смогу переезжать с одного места на другое по собственной прихоти. Я усовершенствуюсь. Только избавиться от тела — и никаких проблем…