— Холломен.
— Двенадцатое июля?
— Летели из Лос-Анджелеса.
— Третье августа?
— Отдыхали в национальном парке «Йосемити».
— Чем-то можете это подтвердить? Платежами или чеками?
— Конечно.
— Тридцать первое августа?
— Аляска. Снимались в рекламе лосьона после бритья.
— Почему на Аляске?
— Кру-уто[14]! — нарочито протяжно произнес Роберт.
— Двадцать четвертое сентября?
— Холломен.
— Вы уезжали из Холломена в течение сентября?
— Как вернулись с Аляски на День труда[15], так больше и не уезжали. Мы решили остаться в Коннектикуте, чтобы полюбоваться на листопад.
— В Коннектикуте на листопад любуются в октябре.
— Теперь мы уже это знаем, спасибо.
— А почему «Йосемити»? Вы не похожи на заядлых походников.
— Нельзя судить о книжке по обложке, — вставил Горди.
Роберт зло посмотрел на брата.
— Вы любите книги? — спросила Делия.
— Дешево досталось — легко потерялось, — ответил пословицей Роберт.
— Может, романы?
— Только если по книге снят фильм, — продолжал отвечать Роберт.
— Ну а если вы увидите множество полок с тысячей самых разных книг, то какую выберете? — продолжала настаивать Делия.
— Тысячи книг? Тогда это — библиотека. Там наверняка будут указатели, и я отправлюсь прямиком в отдел видео.
— Насильник из Кэрью очень увлекается книгами, — заметил Кармайн.
И снова неизменно одинаковая реакция: некая смесь отвращения и ужаса.
— Капитан, вы же не можете считать нас насильниками! — воскликнул Роберт, замечательным образом ахнув в унисон со своим братом.
— Серьезно… нет, господа, не считаю. На самом деле я только хочу знать, как много в этой вашей одновременной реакции настоящего. Вы можете быть настолько гомозиготными, насколько вам позволяет ваша схожесть, но внутри-то вы разные. — В голосе Кармайна зазвучали угрожающие нотки. — Между вами должны быть различия, но вы изничтожили их, сделав идентичность своего рода искусством. Вы актеры — и по профессии, и по призванию. Я могу допустить, что между вами существуют некие невидимые связи, даже малая возможность предугадывать мысли друг друга, но вы все равно не один человек. Как насчет сбросить маски идентичности и позволить мне увидеть настоящего Роберта и настоящего Гордона? Могу подсказать: Роберт — это тот, кто думает, прежде чем сказать, а Гордон говорит и лишь потом думает.
Они одинаково самодовольно улыбнулись.
— Капитан Дельмонико! Неужели вы так считаете? — спросил Роберт. — А может, цвет нашей одежды определяет последовательность «думал — сказал»? Может, близнец в светлом — не важно, будет это Роберт или Гордон — сначала говорит, а потом думает? Цвета обладают такими сильными эманациями, уж это вы должны понимать! Кто знает, чего добился совет Холломена, запретив нам сбалансировать внешний вид нашего дома между Светом и Тьмой?