Получается, эксперт Сапожников провел экспертизу по бумажкам и описаниям следователей, не удосужился ни место происшествия осмотреть, ни автомашины. Все расчеты делались по протоколу описания машины ВАЗ, которой изъят из материалов дела. Расчеты велись по тому, чего в деле нет! Когда взрываются шахидки в московском метро, эксперты-взрывотехники мчатся на место взрыва наперегонки со скорой помощью и пожарниками. Но почему-то в этот раз, в этом странном покушении на Чубайса, криминалисты сидели и ждали, когда им доставят те материалы, которые следователи захотели доставить. У экспертов даже фотографии броневика Чубайса не значатся в материалах!
«Следов борьбы и крови нет» (Заседание тридцать третье)
Тридцать два заседания суда по делу о покушении на Чубайса минуло, а внимательно следящим за этим процессом нам, журналистам, не понятно было, почему до сих пор не предъявлено никаких доказательств причастности Ивана Миронова к так называемому покушению на Чубайса. Остальным хоть что-нибудь да поставили в вину: Владимиру Квачкову — «план боевых действий», эти несколько кривулек шариковой ручкой, неизвестно кем нацарапанных и непонятно что отображающих на кассовом чеке автозаправочной станции, и в довесок к чеку хлопчатобумажную перчатку, надушенную гексогеном, которого, правда, не обнаружили, в составе взрывчатых веществ, использованных на Митькинском шоссе; Роберту Яшину — матерчатый ремень с карабином для подвески оружия и две бутылки из-под водки с отпечатками его пальцев; Александру Найденову — «Справочник электрика» и географические карты… И вот настал час, когда обвинение выложило все свои козыри, подтверждающие, по их убеждению, причастность Ивана Миронова к покушению на Чубайса.
Подсудимый Миронов пытался убедить суд, что все эти доказательства являются недопустимыми, так как добыты с вопиющим нарушением уголовно-процессуального закона.
«Объявление меня в розыск, — объяснял Миронов, — является незаконным, поскольку в один и тот же день, а может статься даже, что в один и тот же час, следователь Генеральной прокуратуры Ущаповский подмахнул разом сразу три документа: постановление о привлечении меня в качестве обвиняемого, постановление об объявлении мне подписки о невыезде и постановление об объявлении меня в федеральный розыск! И ни об одном из этих документов до самого моего ареста я знать не знал!»
Человек сном-духом не ведает, что обвиняется в преступлении, ему об этом не сообщают, ему выписывается подписка о невыезде, о которой он так же представления не имеет, и его, как нарушившего подписку, о которой он представления не имел, объявляют в розыск и арестовывают как скрывающегося от уголовного преследования!..