Мистер Портер видел ее голой, но никогда — полуодетой!
Она громко рассмеялась, немного покружилась, так что переливающаяся розовым юбка обвилась вокруг ног.
— О Баттон, вы совершенно безнравственны!
Баттон улыбнулся с видом доброго дядюшки:
— Мужчина при виде женщины, одетой подобным образом, способен простить ей все. Назовем это… скажем… неглиже. Одежда для будуара.
Калли восхищенно покачала головой.
— Боюсь одного, что к тому времени как мистер Портер сделает с этим все что пожелает, от неглиже останутся одни лоскутки!
Баттон сложил ладони с видом святого:
— Неглиже сшито именно с этой целью. Просто безделушка, которую наденет новобрачная в спальне.
Калли почтительно провела кончиками пальцев по льнущей к телу ткани.
— Счастливого мне медового месяца!
Вернувшись после бесплодных поисков, Рен нашел дом пустынным и безмолвным. Сначала он посчитал, что Калли спит, но в спальне ее не было. Пришлось обыскать все ее любимые местечки: кухню, библиотеку, даже его кабинет.
Он уже начал волноваться, когда заметил лучик света, пробивавшийся из-под двери столовой.
Открыв дверь, он увидел накрытый на две персоны стол. Горел камин, так что в комнате было очень тепло.
Рен удивился, увидев, как длинен этот стол. Впрочем, он ни разу не видел этой комнаты без мебельных чехлов. Оказывается, у него роскошная столовая!
Обойдя стол, он заметил Калли. Она сидела в кресле у огня и, очевидно, ждала его… пока не задремала.
Он облегченно вздохнул и уже хотел разбудить ее… но во рту у него вдруг пересохло.
На ней было нечто новое. Не простое голубое платье и не погубленное светлое. Шедевр из темно-розового шелка, напоминавшего перламутр морской раковины, или… если уж быть откровенным, розовые лепестки лона Каллиопы.
Может… она сделала это намеренно, ибо одеяние было сшито с расчетом его воспламенить.
И неизвестному портному это удалось.
И все ж, облаченная в это соблазнительное, призывное неглиже, она сидела скромно, скрестив ноги и сложив руки на коленях. Волосы небрежно сколоты на затылке. У него чесались руки их распустить. Голова покоилась на спинке кресла, губы мило приоткрыты. Вот только женщину в таком облачении нельзя было назвать милой. Скорее предельно чувственной.
Рен видел ее груди до ареол сосков. Кожа излучала сияние под прозрачной тканью, и сразу было понятно, что под шелком больше ничего нет. Одеяние было непристойным. Но Рену безумно понравилось.
Он откашлялся… потому что если коснется ее, то не удержится и возьмет, как дикий зверь — самку.
Калли подняла голову и сонно моргнула.
— Я спала?