— Вы животное! Вы лживое, похотливое…
— Эй! — Росс обернулся, не обращая внимания на боль в ноге, и двумя руками придавил ее к подушке. — Не смейте кричать! — пригрозил он. — Черт возьми, что с вами? Я ведь говорил, что не беру женщин силой.
— Вы говорили, что мне не о чем беспокоиться, — возразила она, тяжело дыша. — Вы дали слово, а тут я просыпаюсь и обнаруживаю, что вы лапаете меня, вы…
Росс снова зажал ей рот и, опустившись на один локоть, навис над ней. Нога болела, ему хотелось кофе, а эта чертова женщина назвала его лжецом. Под ним ее тело казалось хрупким, мягким, женственным, но она напряглась, готовясь сопротивляться, хотя он и придавил ее к койке.
— Послушайте меня, — процедил Росс сквозь стиснутые зубы. Ее лицо оказалось так близко, что он мог бы посчитать ресницы, обрамлявшие ее широко раскрытые глаза, смотревшие с вызовом. Мег пыталась укусить руку, придавившую ее. — Я не лгу. Я не нарушаю данного слова. Я проснулся, а вы прильнули ко мне, ваша рука оказалась у меня на груди, а моя рука обнимала вас. — Мег перестала извиваться. — Вот и все. Ночью ничего не случилось, и если вы хорошо подумаете, то убедитесь, что я даже ухитрился не изнасиловать вас.
Росс не думал, что ее глаза способны раскрыться еще шире, но случилось именно так. Мег смотрела на него так, будто он ударил ее.
— Кто-то… уже пытался обидеть вас? — спросил Росс, отпуская ее.
— Пытались. — Мег закрыла глаза, чтобы не видеть его пристального взгляда. — Их было трое. Я угодила в ловушку. Я понимала, чего от меня хотят, что собираются сделать со мной. Это случилось спустя две недели после смерти Джеймса.
— Пытались, — повторил он. — Что произошло?
— Питер… доктор Фергюсон услышал мои крики. Он отвел меня в свою палатку. На следующий день распространилась новость, что его любовь погибла. Фергюсон был убит горем. Вне себя. И я осталась у него.
— И всего две недели после того, как погиб ваш муж? — Россу не удалось скрыть в своем голосе осуждающие нотки.
— Любовью Питера был мужчина, — ответила Мег, с вызовом глядя на него. — Молодой лейтенант.
— Но это ведь…
— За это как минимум грозит смертная казнь через повешение, а в лучшем случае позорное увольнение из армии, — договорила она за Росса. — Но, оставшись с ним, я смогла все это скрыть. Я говорила всем, что у Фергюсона заразная лихорадка. Несколько дней спустя он снова мог приступить к работе. Его бледность и подавленность списали на болезнь.
— Значит, вы не стали его любовницей?
— Нет. Но мне уже ничто не грозило, и ему тоже. Мы защищали друг друга. Майор Брендон, как вы думаете, не пора ли отпустить меня?