Силия покраснела.
— Нет. Я знаю, что это не так. Вот моя сестра Кэсси действительно прекрасна. А я слишком тощая. Я не… мужчины не…
— Посмотри на меня.
Силия с неохотой повиновалась.
Рамиз обвил свои руки густой прядью ее волос.
— Это цвет страсти. Он отражает пламя, его можно в тебе разжечь, если позволишь. — Он взял ее лицо в свои руки и пристально посмотрел в глаза. — Твой рот создан для поцелуев. А глаза так таинственны, что откроют свои секреты лишь тому, кто умеет видеть. — Его ладони легко прошлись по плечам, скользнули по округлой груди. — Твоя кожа белая, как алебастр. Как белоснежные сливки, которые так и хочется попробовать на вкус.
Он наклонил голову и прильнул губами к ее груди. Легонько коснувшись языком кончика соска, он втянул его целиком в рот и начал посасывать — сначала медленно, потом все сильнее и сильнее, пока Силия не застонала. Он словно воспламенил в ней жгучий факел, который прожигал насквозь, его огонь охватывал живот нестерпимым жаром и спускался еще ниже и ниже.
Силия откинулась на кушетку, Рамиз встал между ее ног на колени и, накрыв ладонями талию, стал целовать груди, вызывая ощущения, о существовании которых она даже не подозревала. Она корчилась, хваталась за шелковые простыни, а потом и за бархатный халат принца и за его гладкие, словно атлас волосы, желая все большего и где-то в глубине сознания понимая, что это неправильно. Разве должна она чувствовать подобное? Конечно нет! Особенно когда сама не знает, чего хочет. Только парения в вышине, обещанного Рамизом.
Он прошелся языком до самого живота, стянул вниз панталончики и ласково убрал ее руки, когда она попыталась прикрыться. Зашептал ей на ухо на смеси двух языков — английского и своего родного, — что она прекрасна, прекрасна, еще прекрасней, пока она ему не поверила.
— Женским ножкам положено обхватывать мужчину за талию, — произнес он, целуя изгиб под коленкой, и осторожно развел ей ноги, желая испробовать языком нежную кожу на внутренней стороне бедра.
Силия чувствовала огромное потрясение и напряжение. Она не должна позволять ему то, что он делает — что бы это ни было, — но не могла, просто не могла остановить его, напротив, сама хотела все большего и большего. Губы Рамиза лишь слегка коснулись ноющего местечка между ее ногами, и оно тут же болезненно запульсировало. Силия вздрогнула от неожиданности и удовольствия, и борьба наконец закончилась. Рамиз поудобнее развел се ноги и проник в нее языком, вызывая столь сладостные потоки дрожи, что Силия не выдержала и закричала.
И тогда она это ясно почувствовала, как внутри что-то распускается, колышется, словно рябь на пруду от приземлившегося перышка. Она замерла и сильно зажмурилась — и тут же ей показалось, что у нее пробиваются наружу розовые, четко очерченные по краям крылья. Рамиз круговыми движениями помогал им выбраться на свободу — сначала мягко и осторожно, затем все сильнее и сильнее. Они постепенно рождались, пока наконец не сложились, готовые к полету. И вот, когда с последним искрящимся взрывом она оказалась в свободном падении, ее крылья раскрылись, и она полетела. Кувыркаясь, паря, падая и взлетая довольно продолжительное время, она вскрикивала от нежданного наслаждения, пока наконец медленно и плавно не заскользила к земле. Она летела опустошенная и пресыщенная, переполненная сиянием звезд, к которым только что прикоснулась.