– Да защищай себе, мнето что? – пожал плечами Лемех. – У меня к тебе нет ничего и не было. Чего злобишьсято?
– А няча! Няча ходить тут!
– Не тебе решать. Полночь! Борозда мне коечто обещала. Если здесь без тебя разберутся, то проводил бы, что ли? Ты, кстати, тоже.
Эльф нахмурился, однако ничего не сказал. Парни и мужики из Эльфийской Стражи смотрели на Лемеха хмуро, особенно те, что постарше. Мальчишки – те просто глазели с жадным любопытством, хотя, казалось бы, что в нём, простом хуторянине, особенного?
– Зря ты так, – они с Полночью ехали бок о бок по неширокой тропе, что вела к Ниггурулу. – Эльфийская Стража нам нужна. Сам же видел.
– А ваши колдуны и мудрецы, что же, ничего не могли сделать? Чтобы ваше железо так же разило бы, как и людское?
– Нет, – мрачно сказал Полночь. – Иначе неужто ж мы стали б возиться с вами, людьми?
– Спасибо за правду, – усмехнулся Лемех. – Редкий по нонешним временам товар.
– Это не товар.
– Тем более. Так что, Полночь, ты вот их называешь гордыми словами «Эльфийская Стража»? Которая должна вместе с вами спасать мир от Тёмной Птицы? Вот этот сброд – Стража?! Не смеши меня, эльф. Моя рота прошла б сквозь них и даже б не заметила.
– Какие есть, такие и есть, – взъершился Полночь. – Откуда я тебе героев возьму?
– Я тебе говорил откуда. Наймите настоящую роту.
– Лучше ты присоединяйся к Страже. Сразу сделается лучше. Я не шучу. Что, не можешь?
– Пока не могу, Полночь, пока не могу. И я тоже не шучу. Но вы меня так и не убедили. Пока.
– Не убедили, потому что ты сам ни за что не желаешь убеждаться. Потому что не веришь нам, потому что боишься, потому что видишь всюду коварные заговоры и преступные посягательства. Ты просто хочешь вернуться домой вместе с сыновьями. И больше тебе ни до чего дела нет. Хочешь, чтобы всё шло бы, как прежде. Перворождённые живут своей жизнью в Зачарованном Лесу, с людьми иногда случаются мелкие стычки, но это даже и хорошо – никто не должен забывать об опасности. Но «как прежде» оно уже не пойдёт никогда, Лемех. Ты это знаешь, просто боишься сам себе признаться. И твои сыновья не будут прежними, особенно Гриня. Кто познал любовь к Перворождённой, тот этого уже не забудет.
– Пустые слова, Полночь. Тоже мне, «любовь» какуюто ещё выискал! Мало ль чего парню в голову втемяшится, особенно когда ему каждую ночь девки снятся в стыдных делах? Вот потомуто отцы и нужны, чтобы с цепи не сорвались, чтоб глупостей не наделали, чтоб не зарвались.
– Гриня уже зарвался, – сумрачно сообщил Полночь. – Знаю, тебя это огорчит, но он любит Борозду больше жизни. А о тебе и думать забыл.