Я считаю своим долгом революционера довести обо всем этом до сведения мировой рабочей общественности.
>5 декабря 1937 г. В. Кривицкий (ВАЛЬТЕР)».
Узнав об измене Кривицкого, Ежов немедленно направил во Францию оперативную группу Отдела специальных операций, и Кривицкий не прожил бы и месяца, если бы не решительная акция французского правительства, которое предоставило ему вооруженную охрану. В МИД Франции был вызван советский поверенный в делах Гиршфельд. Его попросили довести до сведения Советского правительства, что французская общественность так возмущена только что совершенным похищением бывшего царского генерала Миллера, что в случае повторения советскими агентами аналогичных действий — похищения или убийства на французской территории неугодных СССР лиц — правительство Франции окажется вынужденным порвать дипломатические отношения с Советским Союзом. Впрочем, это не помешало Кривицкому позже утверждать, что на его жизнь во Франции было совершено два покушения.
В ноябре 1937 года Кривицкий был представлен сыну Л. Троцкого Льву Седову. Впоследствии он так писал об этой встрече:
«Когда я встретился с Седовым, я откровенно сказал ему, что пришел не для того, чтобы присоединиться к троцкистам, а скорее за советом и из чувства товарищества. Он принял меня сердечно. Впоследствии мы встречались почти ежедневно. Я научился восхищаться сыном Льва Троцкого как личностью. Никогда не забуду бескорыстной помощи и поддержки, которую он оказал мне в те дни, когда за мной охотились сталинские агенты. Он был еще очень молод, но при этом исключительно одарен — обаятельный, знающий, деятельный. На суде в Москве, когда его обвиняли в измене, было сказано, что он получал крупные суммы от Гитлера и от японского императора. Я же обнаружил, что Седов живет жизнью революционера, весь день работая на дело оппозиции, нуждаясь в более качественном питании и одежде».
В марте 1938 года, когда в Москве проходил процесс по делу Бухарина и Рыкова, к Кривицкому обратился Борис Суварин, являвшийся в начале двадцатых годов одним из лидеров французской компартии, к тому времени порвавший с коммунистическим движением, а затем и Гастон Бержере, депутат французского парламента. Выполняя их просьбу, Кривицкий прокомментировал события, происходившие в СССР. Ряд его статей по этому вопросу был опубликован в меньшевистской газете «Социалистический вестник».
В 1938 году Кривицкий переезжает в США и в апреле 1939 года в журнале «Сатердей ивнинг пост» публикует серию статей, в которых среди прочего рассказывает о проходивших в 1936 году тайных советско-германских переговорах. После заключения в августе советско-германского пакта о ненападении он становится признанным специалистом по советской политике, к мнению которого прислушиваются. Это обстоятельство дает ему возможность в короткий срок издать книгу «Я был агентом Сталина», позже переведенную на многие языки мира.