Эш все рассказал Дженивре за ужином тем же вечером.
— Конечно, мы не говорили ни о чем, что могло бы расстроить его, за исключением кончины отца. — Они ужинали в личной гостиной, им подали вкуснейшее жаркое из оленины со свежевыпеченным хлебом. На буфете ожидал десерт — пирог с начинкой из изюма и миндаля. — Возможно, он в состоянии справиться с некоторыми незначительными задачами без переутомления. — В голосе Эша звучала трогательная надежда. Подобного рода нервные заболевания неизлечимы. Эш не обманывал себя, думая о возможности восстановления умственных способностей брата.
— Я рада, что визит прошел нормально. — Дженивра подцепила вилкой кусочек жаркого и поднесла его ко рту. В приглушенном свете свечи проступил изящный изгиб ее подбородка. Окутанная этим мерцающим ореолом она выглядела как настоящий ангел.
Его ангел.
Или его дьявол.
Как бы то ни было, он завоевал ее, добился благосклонности. Ради Бедивера, ради тетушек, ради Алекса. Эш нуждался в средствах, чтобы содержать их всех. Действуя во имя семьи, подкупил ее единственным известным ему способом, привязав страстью и соблазном, вполне осознавая, что это может стоить ему остатков гордости и еще не омертвевшей части души. Эш мог говорить все что угодно относительно необходимости, защиты, однако едва минует непосредственно исходящая от Генри угроза, и ему останется лишь одно средство удержать Дженивру — дарить наслаждение в постели. Придется каждое утро смотреть на свое отражение в зеркале, зная, что он продал себя, пусть даже за высокую цену.
— Завтра я собираюсь вновь с ним увидеться. — Эш поднялся, чтобы взять десерт. Он дал хозяину постоялого двора строгие указания не беспокоить их во время ужина. — Не возражаешь провести пару часов в одиночестве?
— О, со мной все будет хорошо. Я бы хотела побывать на рынке и узнать, нет ли там какого-нибудь порядочного торговца, который бы согласился продавать некоторые безделушки, сделанные руками твоих тетушек, на летней ярмарке. — Дженивра взяла пирог и со смешком отрезала от него кусочек. — Позволь мне самой это сделать. Это пирожок, а не поросенок. Ты нещадно кромсаешь его, Эш.
Дженивра протянула ему ломоть пирога, Эш испытал легкое потрясение от этого истинно домашнего момента. Раньше на него не производили никакого впечатления подобного рода мелочи. Сама мысль, что посторонний человек, не слуга, делает что-то для него, была в новинку. Эш невольно задавал себе вопрос: значит ли это что-то для его друзей, Меррика и Эликса? О да, безусловно, у них с Джениврой никогда не будет так же, как у них. Им пришлось пожениться. Меррик и Элике вступили в брак по любви.