Массивные кулаки грохнули по его бедрам. Губа со шрамом дернулась. Глаза сузились до щелочек и теперь мерцали, словно драгоценный темный топаз. На его висках бился напряженный пульс, там, где заканчивалась татуировка змеи. Клеймо Астеров.
Отвратительно.
— Я не сказал, что тебе позволено говорить. — Это был не просто повтор. Это была прелюдия к жестокости.
Одри зачесала назад мокрые волосы и встретилась с ним взглядом.
— Старик хочет видеть меня здесь, и вряд ли ему понравится увидеть меня искалеченной. Могу поспорить, что ты не рискнешь его расстроить, воин.
Последнее слово она прорычала.
Воин бьется за свободу, а не за лакейские унижения в темноте.
— Ударь меня, забрось обратно в клетку или добудь мне какой-то еды, Дракон ее побери!
Во время схватки Лето стер бы эту наглую сучку в порошок. Переломал бы все ребра, прежде чем она смогла выпалить очередной бесящий его слог. Когда ошейники временно отключались, его скорость и рефлексы — отличительный знак клана Гарнис — позволили бы ему не только это.
Он не мог припомнить ни единого случая, чтобы неофит разбирался в тонкостях их отношений. Симбиоз. Если эта женщина не сможет развлечь публику, Лето разделит ее вину. Возможность потерять лицо бесила его до крайности.
Он задумался. Всегда было нечто, способное приструнить зарвавшегося неофита — неважно, насколько умного. Неважно, насколько, мать ее, сексуального.
Эту мысль Лето отбросил сразу. Точно так же, как попытался забыть заживающие хирургические разрезы на ее потрясающей золотистой коже. Осквернение.
— Возвращайся в клетку.
— Иди к черту.
— Можешь остаться здесь, но тогда я не буду тебя кормить.
Непокорность сияла в ее прозрачных глазах.
На этот раз Лето смог скрыть свое удивление оттого, что она знала, как выбирать битвы. Тигони не скрывали своего отвращения от Клеток. Они были Трикстерами в Пяти кланах, любили увиливать, а не драться. Они могли призывать огонь с небес, но мало кто воплощал свой потенциал. Потому что Тигони слишком много трепались.
— Возвращайся в свою клетку, Нинн из клана Тигони. Или я зашвырну тебя туда.
— А что случилось с позволением свободно перемещаться по этой... пещере?
— Оно было до того, как ты меня оскорбила.
Она с отвращением покосилась на его пах.
— Попала слишком близко к сердцу?
Он тянул ее за ухо, пока не коснулся его губами. От нее теперь вкусно пахло. Свежестью. Она отскоблила от себя сладковатый неестественный запах разложения, которым пропахли все присланные из лабораторий. Он никогда не позволял себе мысленно представлять себе лаборатории доктора Астера. Воображение лучше было приберечь для техник в бою. Но он не мог отрицать того, что говорили чувства.