— Лето. — Голос Старика шуршал, как сухие листья. — Ты не вышел из Клетки как чемпион.
— Простите, сэр.
— Никаких извинений. — Его кривая улыбка напомнила Нинн о гримасе проклятого доктора, который родился с таким же маниакальным расстройством. — Тишина и Харк отлично выступили, как и вы двое. Моя семья сегодня заработала состояние.
Пара Сат была невыносима с их способностью делать ничего не выражающие лица. Даже Харк, этот ухмыляющийся ублюдок, сейчас не выдавал ни тени эмоций. Планы, проверки, слабые звенья. Тигони были не единственными Трикстерами Пяти кланов.
А Нинн все еще не хватало информации, чтобы их догнать.
Старик улыбнулся и тяжело оперся на свою трость.
— Ваше выступление было предельно интересно. Я очень доволен.
— Я рад это слышать, сэр, — ответил Лето. В голосе звучало равное количество покорности и гордости, как и следовало.
— А ты, Нинн из клана Тигони? Что чувствуешь ты?
— Рада, что смогла выполнить свой долг перед вашей семьей, — она не смогла заставить себя сказать «сэр». Это обращение было их с Лето маленькой шуткой, она уважительно обращалась к нему только когда дразнила.
— Хорошо, хорошо. — Старик подозвал сына, приглашая его присоединиться к разговору. — Ты сберег свою напарницу на протяжении трех матчей. Незаурядное достижение в процессе тренировок настолько упрямого создания.
Нинн вспомнила недавнее прошлое — благой Дракон, сколько воспоминаний к ней вернулось — время, когда Лето получил бы истинное удовольствие от такой похвалы. Она не решилась взглянуть на него сейчас, чтобы оценить выражение его лица и возможность прежней реакции.
Доверять. Ох, Дракон подери. Просто... верить.
— Ты не только выжила, Нинн, ты смогла овладеть своим природным даром. Я знал, что ты станешь чем-то особенным. Твой вклад в успех сегодняшнего представления не менее значим. — Он развел руками. — И хотя технически ты не победила, я даю тебе право на выбор награды.
Она скорее почувствовала, чем увидела, как напрягается доктор Астер. Он изучал ее дольше года. Он знал ее слабости лучше, чем она сама знала себя. Но то были слабости далекой, измученной горем женщины по имени Одри. И доктор- садист понятия не имел, в кого она превратилась теперь.
Долгая игра, сказал ей Лето.
Отбросить просьбу об освобождении Джека было почти что просто, хотя и далось не без боли. Она знала, что следует делать — продолжать прятаться, — и знала, что не отклонится от цели. Она никогда бы не отказалась от него ради мимолетного эгоистичного желания, но сейчас она могла озвучить это желание, потому что у нее не было выбора.