Нинн вертелась. Место, которое он с такой нежностью заполнял всего лишь двумя пальцами, жаждало большего. Ей нужно было почувствовать тяжелое возбуждение, от которого костенело тело в ее объятиях.
Она коснулась его дрожащего бицепса.
— И это мой воин? Дрожит?
— Ты отняла у меня все. — Он расположился между ее бедер и скользнул внутрь. Без быстрых толчков. Даже не дразня — с мягкой нежностью, о которой она просила. Твердый, толстый, едва ли не умоляющий. — И затем вернула мне мир.
— Тогда дай мне сегодня все возможное.
Он покачал головой.
— Мы занимаемся любовью. Это правильное название того, что мы делаем. Потому что я не чудовище.
— Нет. Не чудовище.
— И я не просто твой воин.
Слезы жгли ее глаза под прикрытыми веками. Она не могла дышать, сил хватало лишь на короткие вздохи. Но ей удалось поднять руку и коснуться ошейника, который она всегда ненавидела. Теперь у нее появились еще причины для ненависти к этим штукам.
Она спросила его однажды и решила повторить свой вопрос.
— Кем бы ты был без этого?
Его ответ...
Ох, благой же Дракон... Пожалуйста.
Его глаза были темными, как полночь, а выражения лица сменяли друг друга в бесконечном танце, когда он входил в ее ждущее тело на всю длину. Нинн открыла рот, но не смогла издать ни единого звука. Лишь содрогнуться от правильности их единения.
Он склонился над ней, обнял ладонью ее затылок. И она подалась вперед, прижимаясь к нему, обхватывая ногами, двигаясь с ним в такт.
Лето прошептал ей в висок:
— Я был бы намного лучше.
Лето хотел закрыть глаза и потеряться в мягкости. Именно так ощущалась нежность — не только тело Нинн, с радостью принимавшее каждый его толчок, тепло, близость настолько яркую, что от нее звенели все нервы. Но и мягкость возможности отбросить все защиты. Он поддался ей, и она его принимала. Слишком часто он думал, что это он хранит ее безопасность, но сейчас защита была взаимной.
И этот момент был нужен ему не меньше самой победы.
Нет, не так. Он был куда нужнее победы, потому что Лето проиграл в Клетке. Хоть гордость его и пострадала, но он не рассыпался в пыль. Не лишился мужественности. Не умер от стыда. Нет, он все еще дышал. И вдыхал запах женщины, которая заставила его увидеть мир с совершенно другой стороны. Мир, который был ему известен, казался маленьким, тесным и темным.
Если он закроет глаза, растворяясь в незнакомых ощущениях, то вернется во тьму. Поэтому Лето оставался с Нинн, с ее чистыми голубыми глазами, которые мерцали серебром в бледном свете единственной лампы. Оставался, глядя на то, как раскрываются ее влажные губы. С каждым толчком в ее влажное тугое тело она ахала, проглатывая вздох или тихий крик. Он двигался медленно, даже позволяя себе секундные размышления о том, какой звук станет следующим. Ему нравилось изменять угол своих толчков, чтобы каждый раз заставать ее врасплох.