Боль потери до сих пор жгла его изнутри. С тетей у него разница в возрасте всего пять лет — она была ему как сестра. Слишком многого он лишился в тот день. Леоки погибла. Нинн была приговорена к процессу, который закупорил ее опасные силы. Она стала практически человеком, так что решение об обучении в Штатах принадлежало ему, и внедрить эту мысль в ее сознание было предельно просто. Пару недель спустя Нинн была уверена, что идея с Америкой принадлежит ей самой.
А брак с человеком... Это был конец Нинн как одной из Королей Дракона.
Он боролся тогда с Советом. Боролся даже с самой Нинн, в надежде что она одумается и вернется домой. И был лишь один хороший момент в той сложной истории их отношений. Нинн впервые за долгие годы казалась искренне счастливой. И даже когда Совет огласил свой вердикт, она вела себя как женщина, которую освободили от тяжкой ноши.
Вот только она не знала, что эта ноша осталась в ее сознании.
— Ничего другого я и не ждал услышать от Вора и лгуньи! — завопил Юность Пендрей.
— Тихо! — Голос Мэла раскатом грома пронесся по широкому круглому залу. — Вы избалованные дети, а не сенаторы. Я буду действовать без согласия этого Совета, если ваше участие ограничится детскими оскорблениями.
— Действовать без нашего согласия? — Юность Сат, казалось, был готов использовать свой стул в качестве оружия, настолько ему хотелось ударить Мэла или Юность Пендрей.
Мудрость Тигони прочистила горло. Только она была способна остановить такой накал злости простым движением брови. Юности Пендрей и Сат продолжали жечь взглядами, но один переключился на столешницу, а другой на складки рукавов своей мантии.
Мудрость Тигони когда-то звалась Хобик и приходилась Мэлу приемной бабушкой, только поэтому она была единственной из сенаторов, кого он мысленно продолжал называть по имени. Они не были кровными родственниками, но выглядели весьма похоже: густые прямые волосы цвета бронзы и глаза настолько синие, что казались черными в слабом свете зала Совета. Элегантные, как всегда говорили о Тигони. Культурные. Грациозные.
Еще одна причина, по которой их не принимали всерьез во времена войн.
Мэлу стало смешно. Его люди обучали битвам греков и римлян. Они учили, как возводить города и защищать их. В этот миг треск статического электричества подсказал, что оно сложилось в искры в его крови, теле, в воздухе вокруг него. Если он позволит себе потерять концентрацию, эти искры соединятся в страшный поток кинетической энергии. Он превратится в живую турбину.
Не сейчас. Возможно, никогда.