Зная ее — а он уже начал ее узнавать, — Лето был уверен, что она использует новые знакомства для того, чтобы сопротивляться ему. Он даже верил в то, что ей хватит ума поднять мятеж и заключить пару новых союзов. Лето же хотел, чтобы его территория осталась такой, как была. Его. Он много лет устанавливал связи и затевал отношения, которые могли дать ему преимущество.
И только когда Нинн узнает вкус победы, только тогда придет время познакомить ее с иерархией бараков. А пока что центром ее мира останется он сам.
Даже при активированном ошейнике его чувства были невероятно остры. Он постоянно развивал свой дар. Однажды испытав остроту того, каким он мог бы стать, Лето отказывался жить без дара. Он работал над ним. Тренировался, пока мышечная память не вышла за пределы Клетки. И благодаря остроте своего восприятия он знал, что она еще не спит.
Ему было известно, какими привычками она обзавелась. Когда она спит. Когда моет свое тело. Когда тренируется.
А тренировалась она почти все время.
С тех первых дней после ее прибытия, когда все свелось к спорам, она регулярно ела и следовала установленному им распорядку. Растяжки. Тренировки с весом. Кардиоваскулярные. Она даже придумала способ качать пресс, зацепившись ногами за верхнюю перекладину двери своей камеры. За неделю она добилась прогресса, превратившись из слабого существа в женщину с практически неограниченной силой.
Он взглянул сквозь решетку двери в коридор, ведущий к ее сырой темной комнате. На ночь он отключал лампы, но время от времени оставлял их гореть. Тренировка способности адаптироваться к любой ситуации. Только благодаря своему обостренному зрению он мог рассмотреть ее движения. Лето прищурился и сосредоточился. Едва заметные в темноте движения ее тела за работой казались сексуальными, танцующими тенями. Каждый напряженный выдох отдавался В его груди. Она охнула. Глотнула воздуха. Выругалась.
Слишком слабые для человеческого слуха, эти звуки существовали только для Лето.
В лишенной света комнате он вспоминал, как она выглядит без одежды. Звуки ее тренировки вплетались в его почти безупречную память.
Он мог заставить ее так дышать под ним.
Они могли трахаться. Жестко. Агрессия и бой придали бы сексу особую остроту. А после они лежали бы вместе, переплетя уставшие потные руки, и отдыхали, как после двенадцатичасовой тренировки. Нежность осталась для более мягких людей в более благоприятных условиях.
Он жаждал высвобождения, которого не давал даже бой.
От ее размеренных напряженных выдохов у него встал. Он помнил ее обнаженную плоть. Чувственные бедра, упругую грудь. Плоский живот. Длинные грациозные ноги.