— Минуточку, — Геральт выпрямился. — Кто решил, что ампутация необходима?
— Я так решил, — черный тип тоже выпрямился, но все равно вынужден был сильно задрать голову, чтобы посмотреть Геральту в лицо. — Я мессер Люппи, специально присланный лейб-медик бейлифа из Горс Велена. Осмотр показал, что рана инфицирована. Я вынужден отнять ногу, иного способа спасти его нет.
— Сколько берешь за операцию?
— Двадцать крон.
— Здесь тридцать, — Геральт вынул из мешка три десятикроновые монеты. — Собирай инструменты, пакуй манатки и возвращайся к бейлифу. Если спросят, скажешь, что пациенту стало лучше.
— Но… Вынужден протестовать…
— Пакуйся и возвращайся. Какое из этих слов тебе непонятно? А ты, бабка, сюда. Размотай повязку.
— Он, — старушка указала на лейб-медика, — запретил мне раненого касаться. Потому как я будто бы знахарка и ведьма. Грозился, что донесет на меня.
— Плюнь на него. Он все равно уже уходит.
Бабка, в которой Геральт сразу распознал травницу, послушалась. Осторожно размотала повязку. Торквил в это время вертел головой, шипел и стонал.
— Геральт… — простонал Франс. — Что ты задумал? Медик говорил, что нет другого выхода… Лучше ногу потерять, чем жизнь…
— Брехня. Ни хера не лучше. А теперь заткнись.
Рана выглядела паскудно. Но Геральт видывал и похуже. Вынул из торбы ящик с эликсирами. Мессер Люппи, уже собравший вещи, присматривался и крутил головой.
— Ни к чему тут декокты, — заявил Люппи. — Ни к чему лжемагия и знахарские штучки. Шарлатанство, и только. Как медик, вынужден выразить протест…
Геральт повернулся и посмотрел на медика. Тот вышел. Поспешно. Споткнувшись на пороге.
— Четверо, ко мне, — ведьмак вынул пробку из флакона. — Придержите его. Сожми зубы, Франс.
Вылитый на рану эликсир сильно запенился. Констебль мучительно застонал. Геральт подождал минуту, вылил второй эликсир. Этот второй тоже пенился, а кроме того шипел и испускал дым. Торквил закричал, задергал головой, выгнулся, закатил глаза и потерял сознание.
Старушка выудила из узелка горшочек, набрала оттуда пригоршню зеленой жижи, толстым слоем наложила на кусок сложенного полотна, прикрыла рану.
— Живокость, — догадался Геральт. — Компресс из живокости, арники и календулы. Хорошо, бабуля, очень хорошо. Пригодился бы еще зверобой, кора дуба…
— Видали такого, — перебила бабка, не поднимая головы от ноги констебля. — Травничеству меня учить будет. Я, сынок, травами лечила уже тогда, когда ты еще няньку молочной кашкой обрыгивал. А вы, дорогуши, отойдите, бо свет мне заступаете. И смердите невыносимо. Менять онучи надобно, менять. Время от времени. Пошли вон из избы, кому говорю?