, авансом для оплаты судебных издержек и предусмотренных штрафов.
Спорить было бесполезно. Геральт должен был радоваться, что при выходе ему вернули хотя бы те вещи, которые во время задержания находились у него в карманах. Личные мелочи и мелкие деньги. Настолько мелкие, что никому не захотелось их воровать.
— И еще полкварты радости, пожалуйста. Спасибо за огурец.
После бабушкиной сивухи мир заметно похорошел. Геральт знал, что это быстро пройдет, а потому прибавил шагу. Нужно было уладить кое-какие дела.
Плотва, его кобыла, счастливо избежала внимания суда и не вошла в сумму cautio pro expensis. Она была там, где он ее оставил, в загоне конюшни, ухоженная и накормленная. Подобного ведьмак не мог оставить без вознаграждения, независимо от собственного материального положения. Из горсти серебряных монет, которые уцелели во вшитом в седло тайнике, несколько сразу получил конюх. Которому такая щедрость аж дыхание перехватила.
Горизонт за морем темнел. Геральту казалось, что он замечает там искорки молний.
Прежде чем войти в кордегардию, ведьмак дальновидно набрал в легкие свежего воздуха. Не помогло. Уважаемые стражницы сегодня явно съели больше фасоли, чем обычно. Намного, намного больше фасоли. Кто знает, может было воскресенье.
Одни, как всегда, ели. Другие были заняты игрой в кости. При виде ведьмака все встали из-за столов и окружили его.
— Гляньте-ка, ведьмак, — сказала комендантша, вставая к нему впритык. — Взял и приперся.
— Я уезжаю из города. Пришел забрать свою собственность.
— Если позволим, — другая стражница толкнула его локтем, будто бы нечаянно, — то что нам за это будет? Проставиться надо, браток, проставиться! А, девки? Что велим ему сделать?
— Пускай каждую в голую жопу поцелует!
— И языком! Языком пусть вылижет!
— Да ну! Еще заразу какую занесет!
— Но должен же он нам, — следующая поперла на него крепким, как скала бюстом, — чего приятного сделать, не?
— Песенку пускай споет, — еще одна громко перднула. — А мелодию под мой тон подберет!
— Или мой! — другая перднула еще громче. — Потому как мой звонче!
Остальные дамы за бока хватались от смеха.
Геральт проложил себе дорогу, стараясь не злоупотреблять силой. В это же мгновение двери хранилища отворились и появился мужчина в бурой епанче и берете. Он же кладовщик Гоншорек. При виде ведьмака он широко раскрыл рот.
— Вы? — заблеял он. — Как же это? Ваши мечи…
— Вот именно. Мои мечи. Попрошу их обратно.
— Но… Ведь… — Гоншорек подавился, схватился за грудь, с трудом хватая воздух. — Ведь у меня тех мечей нету!
— То есть?