— Я хотел бы договориться еще об одном.
— Да?
— Это касается завершения моего пребывания в Англии. Я несколько затрудняюсь с решением.
Благие небеса, подумал Аллей, уж не надумал ли Громобой возвратиться в Нгомбвану? Почти без промедления? Может быть, вместе с телом посла? Какие благодарственные гимны сорвутся с уст Гибсона, если это и вправду так!
— …обед в Бак-Хаусети с несколько меньшей пышностью. Впрочем, это не мне решать, — снисходительно признал Громобой.
— На какое время он назначен?
— На завтрашний вечер. Нет. На сегодняшний. Господи, уже почти два часа!
— А другие договоренности? — поинтересовался Аллейн.
— Церемонию посадки деревьев я отменю, ну и на скачки, конечно, не поеду. Это выглядело бы не очень уместно, — с явным сожалением сказал он, — не так ли?
— Определенно так.
— Остается еще визит в Чекерз. Вот тут я не знаю как быть.
Громобой с самым светским видом оборотился к мистеру Уипплстоуну.
— Все так сложно, правда? — сказал он. — Скажите, что бы вы посоветовали.
Его вопрос, почувствовал Аллейн, потребовал от мистера Уипплстоуна напряжения всех его дипломатических сил. Он вышел из этого испытания с честью.
— Я совершенно уверен, — сказал он, — что премьер-министр, как впрочем и все организации и лица, питавшие надежды на возможность иметь высокую честь принять у себя Ваше превосходительство, более чем сознают, что имевшее сегодня место ужасное происшествие делает что-либо подобное совершенно невозможным.
— А, — сказал Громобой.
— По крайней мере, Вашему превосходительству нет нужды тревожиться, что в связи с этим может возникнуть какое бы то ни было непонимание, — грациозно закончил мистер Уипплстоун.
— Хорошо, — с некоторым, как показалось Аллейну, разочарованием сказал Громобой.
— Нам не следует отнимать у вас время, — сказал Аллейн, — однако прежде чем мы уйдем, я хотел бы задать вам один не совсем обычный вопрос.
— Какой?
— Я знаю, вы убеждены, что ни слуга-нгомбванец, ни охранник — «млинзи», не так ли? — ни в чем не виноваты.
— Я в этом уверен.
— И вы считаете также, что миссис Кокбурн-Монфор ошибается, думая, что напавший на нее человек был африканцем?
— Она глупая, истеричная баба. Я и гроша не дам за то, что она говорит.
— Имелась ли у них — у Кокбурн-Монфоров — причина питать неприязнь к вам или к послу?
— О да, — мгновенно ответил Громобой. — У них имелась такая причина и я не сомневаюсь, что она имеется и теперь. Хорошо известно, что полковник, приложивший руку к созданию наших вооруженных сил, рассчитывал занять в них высокий пост. Полагаю, что на самом деле ему мерещился едва ли не самый высокий. Однако, как вы знаете, проводимая мною политика состояла в том, что на ключевых постах должны находиться представители моего народа. Я думаю, что полковника это привело в ярость и он, сам того не очень желая, подал в отставку.