– Свеженькое, – вновь игнорируя мой вопрос, сказала девочка. – Вчерась только мамка надоила, вечернее.
– Где надоила? Вы фермеры?
– Известно где, за Обводным. Берите молоко-то, некогда мне разговоры разговаривать, – с какими-то взрослыми интонациями сказала «продавщица». И припугнула. – А то сейчас разберут.
Словно в подтверждение её слов, на крылечко выскочили две женщины с большими мисками.
На женщинах надеты растянутые вязаные кофты, поверх юбок свисали очень длинные, как у официантов в кофейне, но замызганные фартуки.
– Цена та же? – накладывая молочные глыбы в миски, спросили женщины. – Копейка за круг?
Только сейчас я обратила внимание, что глыбы имели форму разломленного на четыре части спасательного круга.
«Копейка, – удивленно подумала я. – Сейчас и цен-то таких нет».
Расплатившись, обе покупательницы недоуменно уставились на меня, потом пошептали друг другу на ухо и вновь вперили в меня взгляды.
Я поглядела на себя: длинный пуховик с мехом на капюшоне, правда, расстегнутый в мороз. Под ним шорты поверх толстых узорчатых колготок, ботинки на толстой подошве.
– Юбку где потеряли, барышня? – сказала одна из женщин, и обе засмеялись. – Это к кому же такие гости? К художнице, не иначе. У них то воскресенье Петрушка приходил: ихняя горничная рассказывала, хозяйка называла его Арлекина, позировал для картины.
Сообщив эту путаную информацию, женщины скрылись в доме.
Я совершено ничего не понимала: снег, лошадь, дрова, и ни одной машины? Ну ладно, положим, машины уехали. А дров столько зачем? Для шашлычной?
Похоже, чёрная лестница выходит не в бабулин двор, куда я только что смотрела из окна, а в какой-то другой? Видимо, это что-то вроде потайных ходов в царских дворцах. А может, на лестнице было ответвление, я ведь несколько раз попадала рукой в проёмы в стене.
В общем, надо искать, где здесь выход на Садовую, а с Садовой я бабулин дом и парадное обязательно найду.
– Девочка, как на Садовую пройти? – спросила я маленькую продавщицу.
– Можно туда, на канал, а там обогнуть. А можно в подворотню и покликать дворника, чтоб ворота отпер.
Перспектива кликать неведомого дворника, который, скорее всего, в такой мороз отсиживается в ЖЭКе, меня не привлекла, и я решила выйти на канал.
В одном из углов двора, в стене дома, нашелся узкий проход с дощатой дверцей-калиткой – та была открыта.
Я вышла и действительно оказалась на набережной узкого замёрзшего канала.
По ближней ко мне стороне улицы тянулись дома, разделённые арками или узкими проходами.
Здания были четырёх– и пятиэтажными, но я поняла, что это задворки: ни на домах, ни в витринах не было огней, реклам, плазменных панелей с мелькающими картинками и видеоклипами.