Глаза шевельнулись. Затуманенные зрачки нашли лицо Кэндис и остановились на нем. Она ощутила движение в руке, которую крепко держала. Его грудь тяжело поднялась, когда он сделал вдох и шепотом произнес:
— Джебель Мара…
Его рот был скривлен на одну сторону, как после инсульта. Она придвинулась к нему.
— Что вы сказали?
Его губы и язык были сухими; челюсть, казалось, скрипела при движении.
— Джебель… — сказал он. — Мара…
— Что такое Джебель Мара?
На мгновение его взгляд прояснился, и он узнал ее.
— Кэндис, — прошептал он. — Звезда Вавилона…
— Да, профессор. Я ищу ее. Не переживайте. Я найду ее. Я верну ее вам.
Его лицо выражало тревогу и беспокойство. Она почувствовала, что он опять начинает волноваться, и это напугало ее. Может, ей следует позвать медсестру?
— Обещай, Кэндис. Джебель Мара…
— Обещаю, — сказала она, видя, как гаснет искра в его глазах, и ощущая, как слабеет его рука. — Я найду Звезду Вавилона. Теперь отдыхайте.
Когда она присоединилась к Гленну у комнаты медсестер, он объяснял персоналу, что ему не нравится, когда к его отцу пропускают кого попало. Он собирался оставить полицейского в приемном покое отделения интенсивной терапии для охраны, а в регистратуре теперь должны были проверять документы у всех, кто хотел повидать профессора Мастерса.
— Список короткий, — яростно сказал он. — Я и доктор Армстронг. Если кто-то еще попытается пройти к моему отцу, вы должны сразу доложить мне об этом, все понятно? Рыжеволосая, появись она здесь еще раз, должна быть задержана на месте.
Когда автоматические двери раскрылись, они увидели, что людей в коридоре стало еще больше и охрана больницы пытается уговорить их разойтись. Одна женщина громко возмущалась. Пожилая испанка с серебристо-черными косами и кожей цвета старой слоновой кости настаивала на том, чтобы ее пустили повидаться с сеньором Гленном. Она побежала к ним навстречу.
— Lo siento, — сказала она. — Мне так жаль.
Гленн положил ладонь на ее руку.
— Все в порядке, миссис Кироз, это не ваша вина. Несчастные случаи не редкость.
— Я была расстроена, когда звонила вам вчера вечером. Я не думала, понимаете, да? Мне следовало сказать вам. И потом пришел мой муж и отвез меня домой.
Гленн разговаривал с ней спокойно, терпеливо.
— Что сказать мне, миссис Кироз? — мягко спросил он.
— Сеньор Гленн, я хотела вам сказать, но я забыла. Ваш отец, он писал письмо, до того как упал. Я обнаружила его и спрятала. Я увидела ваше имя на нем. Там было написано «Дорогой Гленн», и я поняла, что оно особенное. Я думала, может быть, полицейские пришли и забрали его? Поэтому я спрятала его. Но, dios mio, я не могу вспомнить, куда я его положила!