И — если не любишь покой — лучше офицерской службы ничего не найдешь!
После того, как я стал больше доверять сержантам, у меня освободилось время…
Оказывается, во мне есть и воля, и настойчивость, и, как ни странно, умение учить и воспитывать людей. Собственно, я и сам открыл себя нового…».
Санчилов повернул к реке. Она была еще заснеженной, но уже появились первые полыньи, сейчас синевшие под холодным светом луны. Приближение весны чувствовалось в особенной мягкой свежести воздуха.
…Подполковник Ковалев сказал на разборе учения: «У лейтенанта Санчилова есть способность к творческому решению тактических задач». Александру и приятен был подобный отзыв, и казался незаслуженным: неужели такое о нем? Не ослышался ли?
«Ты знаешь, как вели себя на последних учениях мои Дроздов и Грунев? — мысленно продолжал свой разговор с Леночкой Александр. — А остальные бойцы? Я горжусь ими и чувствую себя Драгомировым».
Ну, это он слишком. О Драгомирове. И об отзыве Ковалева напрасно, не подумала б, что хвастает. А вот о самом подполковнике ей надо рассказать: «Все, что и прежде наговаривал тебе на командира полка: „ходячий устав“, „монолитный Коваль“ — чушь и бред! Если говорить правду: вот бы на кого мне хотелось предельно походить. Предельно — это его словечко и заменяет такие, как „четко“, „ясно“, „хорошо“, „во всех деталях“ — и еще много других.
Я хотел бы достичь этого предела.
Теперь слушай о главном: как ты отнесешься к моему желанию остаться в армии?»
Это решение становилось все прочнее и окончательно укрепилось после недавнего разговора с командиром полка на стрельбище.
А дело было так. Ковалев встретил его и спросил:
— Не пострелять ли нам, Александр Иванович, из автомата?
В тот раз Санчилов стрелял необыкновенно удачно, словно какое-то вдохновение на него снизошло. Как олимпийский бог, стрелял!
Ковалев похвалил. Они сели на скамейку, в стороне. Спускались сумерки. Прокричала электричка на станции.
И подполковник стал опять, в какой уже раз, рассказывать о генерале Гурыбе, его работе, но теперь еще подробнее.
Проблема алгоритмов остро интересовала Александра и в университете. А после этого разговора с подполковником Санчилов подумал: «Разве невозможно создать распознающие, самонастраивающиеся и обучающие системы? Прав Эйнштейн: машина может решить любую задачу, но не в состоянии поставить ни одной. И, конечно же, автоматизированные „интегральные полководцы“ не в состоянии заменить командира, вырабатывающего замысел, человека с его творческими взлетами, дерзкой инициативой, критичностью ума, интуицией, предвидением боя…