В коридоре на стенах вывешены какие-то графики, распорядки, наставления дежурному по штабу. Из строевой части вышла девушка в военной форме, посмотрела на Грунева, как ему показалось, строго. У телефона дежурил дневальный. В первом коротком ответвлении коридора, в самом конце его, замер часовой у полкового знамени.
Грунев отдал честь знамени. Крамов говорил им, что часовой у знамени стоит два часа. И доверяют этот пост лучшим. В Отечественную войну, когда полку не давалась вражеская высота, командир приказал вынести боевое знамя вперед. К нему рванулись бойцы, словно защищая грудью, и взяли высоту. И вот теперь оно здесь: в шрамах, пропахшее порохом, с двумя орденами на полотнище и орденскими лентами на древке.
Перед дверью, обитой коричневым дерматином, с табличкой «Командир полка» Грунев приостановился, поправил ремень, судорожно вобрал воздух и постучал.
— Войдите, — послышалось из-за двери.
— Товарищ подполковник, рядовой Грунев по вашему приказанию… пришел… явился…
— Прибыл, — мягко поправил Владимир Петрович и внимательно поглядел на неуклюжего юношу.
Подворотничок у него пришит неумело и словно бы немного вывернут наружу. Гимнастерка топорщится. На висках волосы выцвели пятнами и от этого кажутся пегими.
— Садитесь.
Грунев перемялся с ноги на ногу и осторожно сел на самый край стула, шаркнув подошвами.
Владлен не знал, надо ли, если сидишь у командира, снимать пилотку, и эта мысль мучила его.
До сих пор Владлен видел командира полка только издали, а теперь боялся поднять на него глаза и разглядеть получше. Он вспотел и, рукавом гимнастерки вытерев пот со лба, решал, куда девать руки. Наконец положил их на колени.
— Ну, как служба идет? — добро поглядев на Грунева, спросил подполковник. Голос у него густой, но гибкий.
— Ничего, — ответил Грунев так, как говорят «ничего хорошего», и посмотрел не на Ковалева, а поверх его головы, словно боясь встретиться с глазами командира полка.
— Рука зажила?
Грунев покраснел. Как надо ответить по уставу? «Так точно». Но сейчас разговор застольный.
— По легкомыслию я тогда… — извиняющимся голосом сказал он. — Зажила совсем. Вот. — Владлен положил на стол правую руку, показывая рубцы на ладони.
— До свадьбы и рубцов не будет, — улыбнулся подполковник.
— Я убежденный женоненавистник! — с неожиданной откровенностью выпалил Владлен.
— Это почему же подобная немилость? — озадаченно спросил Ковалев, вспомнив, что когда-то нечто похоже заявлял его друг Семен Гербов, а потом поразил молниеносной женитьбой.
— Да уж так! — еще гуще прежнего покраснел Грунев, сердясь на себя, что завел недостойный солдата разговор, скосил глаза влево.